не сдержавшись, рявкнул капитан. – Они хотят, чтобы ты сделал ей ребенка!
– Что вы такое говорите! Вы ошиблись!
Капитан молчал.
– Я…
Ник беспомощно смотрел на Регину, ища поддержки. «Я не предам тебя, – читалось в его глазах. – Верь мне, Ри! Это недоразумение… сейчас всё выяснится…»
Бабам надоело ждать. Старшие хором гаркнули на молодуху, и та с живостью поднялась. Одним движением спустила мешковатые штаны из кожи, оголив крепкие ноги. Нимало не стесняясь, задрала меховую кацавейку, обнажив низ живота и черный треугольник волос между бедрами. В горнице остро запахло самкой. Чуть расставив ноги, молодуха указала на Ника, облизала большой палец и, присев на корточки, сунула палец себе в промежность.
«Сообразил, красивый? – читалось на ее лице. – Тебе понравится…»
– Нет, я не могу! – Ник, раскрасневшийся от жары, сделался пунцовым, как гранат. – Вот моя девушка… Невеста! Сумартай! Ри, ну скажи им… Покажи! Ты же умеешь…
Он пятился от молодухи, словно та была людоедкой.
– Сделай то, чего они требуют. Иначе нас выгонят.
Голос Регины превратил Николаса Зоммерфельда в камень.
– Ри, опомнись! – всегда послушный, как пес, сейчас парень восстал. Щеки его пылали, губы тряслись. Казалось, он вот-вот разрыдается. – Это варварство! Дикость! В конце концов, это негигиенично…
– Потерпишь.
– Я дипломатический представитель Ларгитаса! Я не имею права…
– Хочешь ночевать в лесу?
– Нет… там холодно…
– Значит, дипломатический представитель? Вот и займись; представь родину в лучшем виде. Считай, это зачет.
– Зачет?
– Не сдашь – вылетишь на мороз. И мы с тобой за компанию.
Ван Фрассен видел, чего стоит дочери ровный, язвительный тон. Удержаться, не дать слабину; не броситься к парню – мой, не отдам! «Совсем взрослая, – он до хруста сжал зубы. – Анна-Мария, что бы ты сделала на ее месте? Переступила бы через себя?»
– Ты уверена?
– Иди, Ник.
– Но я этого не хотел!
– Я знаю.
– Ты должна понять…
– Да иди же, кретин!
Ник обиделся – яростно, до слез, даже не успев сообразить, что именно этого Регина и добивалась. Резким движением он обернулся к бабам, сцепил пальцы в «замок» – знак согласия отдавал похабщиной – и на деревянных ногах двинулся к молодухе. Та скалилась в улыбке. «Я спасаю нас, – убеждал себя Ник. – Это не считается…» В паху возникло знакомое томление. «Великий Космос, как стыдно! Я что, и вправду хочу ее? Грязную дикарку? Почти животное?! Неужели мы займемся этим прямо здесь?! Регина будет смотреть, и ее отец…»
Словно прочтя его мысли, молодуха отодвинулась к стене и потянула на себя низенькую – метр высотой – дверку, которую Ник раньше не заметил.
