двадцати. Одет по моде.
Первый воин.
Второй воин.
Третий воин.
Икар.
Богиня.
* * *
На сцене сидят Ветеран и Юноша. В глубине сцены закрытый занавес. Свет на сцене приглушённый. В центре сцены высокая мачта.
Когда зрители входят, Ветеран и Юноша уже находятся на сцене и уже ведут беседу. О чём они говорят, не слышно, в основном говорит Ветеран. Как только зрители расселись и прозвучал третий звонок, свет на Ветерана и Юношу усиливается, и становится слышно, о чём они говорят.
В е т е р а н. А вот ещё история… только вот покурить хочется. У тебя есть сигареты?
Ю н о ш а. Нет, нету.
В е т е р а н. Не куришь?
Ю н о ш а. Нет.
В е т е р а н. А вот это ты молодец. А я вот курю. Спортом занимаешься?
Ю н о ш а. Не-а.
В е т е р а н. А вот это зря! Спортом надо заниматься. Это обязательно. Ты же мужчина и должен быть защитником. Надо же всё время себя поддерживать. Я вот поддерживаю. Я всегда готов. Холодной водой обливаюсь. Всегда слежу за новостями, читаю газеты. Нужно всегда быть в курсе, а как же?! Я вот уже в твоём возрасте был готов… в любой момент. Особенно когда узнал, что попаду на войну… Я и так-то был готов, а тут ещё сильнее стал готовиться, и не только физически, но и морально, потому что всё время была мысль: как я поведу себя в первом бою? И что такое первый бой, это же интересно, как там, что там… Вот я тебе сейчас расскажу, как это было. (Встаёт и пытается всё показывать.) В общем, мы так шли… идём так, а погода хорошая, ребята все идут, все весёлые, все молодые. Ну, идём мы… а они как дали! Всё неожиданно, и ничего не понятно, все как побежали куда-то. И никто ничего не говорит. Никто и ничего. А тут один упал… Кричит как ребёнок. Тут все закричали, а эти лупят!.. (Садится на место.) Вот так всё было. Понимаешь? То есть совсем не так, как я готовился и как себе представлял. Страшно, грязно, ничего не понятно. Это уже я потом привык… (Ищет по карманам. Достаёт зажигалку.) Очень курить хочется! (Прячет зажигалку.) Но та последняя осада… Она просто поделила всё на то, что было до, и то, что было потом. Да-а-а, эта последняя осада! (Задумывается, трёт ладонью губы.) А потому что наши враги, наши соперники, они тоже молодцы, они же ведь не хотели, чтобы мы пришли и их победили. Они как думали – что мы придём и они нас победят. Но и мы так не хотели, чтобы мы пришли и они нас победили. Мы думали, что мы придём и их… И мы победили!!! Мы победили! Потому что, если встречаются два равных соперника, то побеждает тот, у кого сильнее что?
Юноша не сразу реагирует. Видно, что он отвлёкся, что весь этот разговор его тяготит, ему надоело.
Ю н о ш а. Что?
В е т е р а н. Что «что?»?
Ю н о ш а. Вы сказали… дух?
В е т е р а н (машет рукой). Да дух! Ты вообще знаешь, что такое дух?
Ю н о ш а. Ну… знаю. Это… характер, воля к победе…
В е т е р а н (перебивает, передразнивает). Характер!.. Ничё ты не понимаешь. Знаешь, какие были ребята? Если бы любому из наших ребят перед той нашей последней осадой сказали бы, что ты после этой осады вернёшься без ноги, а ты вернёшься без руки, а ты вообще не вернёшься, потому что тебя убьют, – причём сказали бы, что это будет точно, не «может быть, без руки или без ноги», или «возможно, убьют», а точно. Понимаешь, точно! Всё равно никто бы не отказался. И все бы пошли в этот последний поход.
Звучит музыка. Появляется Богиня. Она медленно подходит к мачте и поднимает флажок, на котором нарисовано солнце. Свет с поднятием солнца становится ярче. В глубине сцены звучат военные команды. Звуки шагающих военных колонн, клацанье оружия. За занавесом движутся тени. Подняв флаг, Богиня уходит.
В е т е р а н. А знаешь, какие раньше были люди! Богатыри! Таких щас нет, хотя где-то, конечно, они должны быть, как без них-то? Но я что-то не встречаю… Я люблю с людьми поговорить. Но сейчас и поговорить-то не с кем! Я вот с кем-нибудь начинаю говорить… А мне достаточно пятнадцать минут – и мне всё понятно о человеке. Ни с кем больше пятнадцати минут не разговариваю. Не о чем сейчас с людьми разговаривать, а вот раньше были люди! Богатыри! Хотя были, конечно, не только богатыри, были ещё… Женщины…
Ю н о ш а (усмехается).
В е т е р а н. Ну чё ты хихикаешь? Да, женщины! Но они тоже были не такие, как сейчас. В них было что-то женско-богатырское… Они были всегда добрые, не то что сейчас… Вот придёшь с боя, а она тебе, пожалуйста… Стол накрыт, всё чистенько, аккуратненько, она улыбается. Пожалуйста! Всё пожалуйста! Понимаешь? Щас тоже, конечно, есть ничего, симпатичные, я ничего не говорю. Бывает, идёшь, смотришь, вроде красивая идёт, но присмотришься, подойдёшь поближе, попытаешься заговорить, и видно – всё – целлофан!
