казалась еще бледнее в дорожном темно-синем платье. Милочка была совсем серьезная, сидя в последний раз на своем обычном месте за самоваром.
– Будьте же добрыми, умными детьми без меня, – говорила тихим, милым голосом мама, обнимая Жени. – Пусть, когда я приеду, мне скажут про вас, что вы были послушными, славными. Папу не беспокойте, не огорчайте. Завтра или послезавтра приедет тетя Катерина Петровна. Пока меня не будет, она будет вам вместо меня.
– Вместо тебя, мама? Как это? – удивилась Лида.
– Значит, ее нужно любить и слушаться так же, как меня.
– Ну уж это ни за что, – с негодованием закричала вдруг Лида. – Я ее ни капельки не люблю, не то что как тебя. Я ее совсем не могу любить, она ужасно против…
Мама с таким беспокойством и так печально взглянула на Лиду, что Лида не договорила и опустила голову.
– Поди сюда ко мне, Лида, – позвала ее мама.
Лида медленно подошла.
– Ты знаешь, кто такая Катерина Петровна?
Лида кивнула.
– Катерина Петровна – моя родная сестра, а вам она – тетя родная. Она добрая и хорошая, ее следует любить. Если ты не любишь, что же делать! Верно, после полюбишь. Но слушаться… – Мама на минуту остановилась и продолжала тихим, серьезным голосом: – Слушаться ты ее должна, Лида. Понимаешь, должна.
Лида исподлобья быстро взглянула на маму, еще ниже опустила голову и промолчала.
– Мама, я буду любить тетю Катерину Петровну, коли ты хочешь, – ласково заговорила Любочка, зашла с другой стороны и прижалась к маме розовым личиком.
Мама хотела что-то ответить, но в эту минуту в дверях показалась кумачовая[3] рубаха Дмитрия. Дмитрий объявил, что извозчики дожидаются у крыльца.
Все встали. Вбежала Аксюша и стала подавать маме бурнус[4], калоши, перчатки, башлык[5]. Няня помогала Милочке. Дмитрий вышел в сени, вместе с извозчиком вынес и положил в пролетку[6] чемодан и мешки.
Дети смирно стояли и во все глаза смотрели на то, что делалось вокруг них.
– Готово-с, барыня. Совсем-с, – сказала Аксюша и застегнула последнюю пуговку на мамином бурнусе.
– Готово, дитятко, – промолвила няня, опуская Миле вуальку на лицо.
– Что, все готово? – спросил папа у Дмитрия.
– Готово-с, – ответил и Дмитрий.
– Ну, а готово – значит, пора. – Папа хотел было идти, но няня вдруг остановила его.
– Присесть бы надо перед путем, – промолвила она очень серьезно.
Папа улыбнулся, однако сел. За ним сели и все: и дети, и Матрена с Аксюшей, и Дмитрий, и кухарка Аннушка, тоже вдруг появившаяся в комнате.
– Половина десятого, не опоздать бы! – сказал папа, поднимаясь со стула. – Прощайтесь скорее. Ребятишки, целуйте маму, да не тормошите слишком. Ну а что же это никто не плачет! Ну, Люба, Коля, ну скорей. Ай-ай! Ай-й-ай!..
Папа закрыл лицо
Кума́ч – хлопчатобумажная ткань ярко-красного цвета.
Бурну́с – плащ с капюшоном из белой шерстяной материи.
Башлы́к – теплый остроконечный капюшон, надеваетсяповерх другого головного убора.
Пролётка – легкий открытый четырехколесный экипаж (двухместный).
