глаза голубые, волосы светлые. Металлическая фляжка с тростниковым ромом, табак… Да, господин Айкен, вы убили Луи Фернье. Извольте получить вознаграждение.
Шериф неверяще заморгал и тут же все понял.
– Вы, как я понимаю, не желаете выезжать на опознание?
– Абсолютно не желаю, – честно ответил мсье де Вилль. – У меня уборка в самом разгаре; если я уеду, половины урожая недосчитаюсь. Так что извольте получить ваше вознаграждение, и расстанемся друзьями.
На секунду шериф оторопел, потом рассмеялся и попросил перо и бумагу. Составил акт об опознании, проставил завтрашнее число, сунул акт на подпись, забрал, тут же с удовлетворением принял двадцать пять одинаковых, как братья-близнецы, серебряных однодолларовых монет и сунул их в кошель. Дело, считай, было закрыто.
Через два дня извещение о постигшем убийцу сэра Джереми Лоуренса возмездии было опубликовано в печати. Детали не сообщались. И только среди рабов семейства Лоуренс ходила умело запущенная управляющим Томсоном версия: убийца оказался ирландцем по имени Оскар Мак-Кой.
Власти не возражали, все прекрасно понимали, что правда, как она есть, только подогревала бы неисполнимые надежды среди рабов, предъявив им дерзнувшего на бунт и преступление мулата как ненужный пример.
А спустя еще один день, уже за полночь, уставший бороться с искушением сэр Джонатан Лоуренс снял голову с полки, поставил ее посредине комнаты, оторвал от своего красного шейного платка длинную ленту и сделал то, что давно уже хотел сделать, – вплел в пышную шапку курчавых седых волос.
Часть II
Преподобного Джошуа Хейварда разбудил жуткий грохот. Кто-то молотил в дверь – сначала кулаками, а затем и ботинками.
– Наверное, старый Доусон скончался, – вздохнула в темноте Мелани. – Тебе поесть приготовить? Или так поедешь?
– Не торопись, – отмахнулся преподобный и сел на кровати, протирая глаза и нащупывая ногами мягкие теплые тапочки. – Может, это и не Доусон вовсе.
– А кто еще? – резонно возразила жена. – Рейнольдсу еще рано, да и Маргарет Хофман пока не торопится.
Преподобный не ответил. Разумеется, Мелани была права: Рейнольдсу еще рано, а девяностодвухлетняя Маргарет пока помирать не торопится. Но лично ему от этой правоты супруги было не легче.
В дверь снова замолотили.
– Иду-иду! – сладким голосом отозвался преподобный и торопливо спустился по гулкой деревянной лестнице на первый этаж. – Кто там?
– Это я, ваше преподобие! – отозвались из-за двери странным, сдавленным голосом. – Томас!
– Господи! – сразу взбеленился преподобный. – Что у тебя там стряслось?! Нельзя было до утра подождать?
Он сдвинул щеколду в сторону, распахнул дверь и отшатнулся. Глаза у негра были совершенно безумны.
– Там… – почти прорыдал Томас. – Богородица! Там такое! Такое!!!
– Ты толком можешь объяснить? –
