его был откуда-то из под Чернигова. Так что наполовину он был украинец, но юморок то русский остался.
Как-то уже, будучи офицерами, я застал Марселя плачущим от смеха. Оказывается он сидел в кабинете и переписывал автобиографию, что положено было делать при изменениях в семейном положении. А Марсель как раз только женился, и необходимо было указать фамилии, имена, отчества жены, тестя, тещи и других вновь обретенных родственников. И в этот момент для него открылся мир украинского языка или ридной мовы.
Я, улыбаясь и предвкушая веселье, спросил: «Что случилось?»
«Представляешь! У меня теща была Ковбаса, а стала Песня» – ответил Марсель и упал головой на стол.
Мне тоже захорошело и я, чтобы продлить веселье, даже лично вслух проверил все анкетные данные. Как вы догадались, это были девичья и замужняя фамилии тещи. Но рассказ не об этом, а опять о любви к небу.
Недалеко от деревни находился аэроклуб. Марсель любил наблюдать, как самолет разгоняет планер, поднимает его в воздух, а затем отстреливает трос. И тут начиналось самое красивое – свободное парение планера в облаках. Зрелище завораживало!
А еще Марсель любил запускать воздушного змея. Он долго с любовью его клеил, а потом запускал недалеко от аэродрома. Как говорится, сочетал полезное с приятным – и за полетами наблюдал и змея запускал.
Так было и в тот день. Марсель плотно позавтракал бабушкиными варениками со сметанкой, запил все это парным молоком и направился к аэродрому, прихватив с собой змея. Ходьбы было всего минут пять через небольшое цветочное поле. Он шел по полю, а в это время самолет поднимал в воздух планер. На краю поля Марсель остановился как вкопанный. Без майки, в ярких красных шортах, руки в карманах он смотрел в небо, и сердце его то замирало, то начинало прыгать как сумасшедшее. Планер был уже в свободном полете. Он выписывал в воздухе фигуры высшего пилотажа, снижался и поднимался ввысь, в общем, доставлял зрителю всевозможные удовольствия.
Настала пора полетать и змею. Марсель не торопясь размотал шнур и змей, подхваченный потоком свежего летнего ветерка, понимался все выше и выше. Змей так и рвался из рук, поэтому шнур был очень крепкий и для верности Марсель намотал его на пальцы. Все было здорово! Планер летал в вышине, а Марсель со змеем бегал вдоль аэродрома. Но вот планер пошел на посадку, и в какой-то момент воздушные пути планера и змея пересеклись.
Марсель это скорее не увидел, а почувствовал, когда кто-то потащил его за руку. Он так и помчался вслед за планером с поднятой вверх рукой, словно приветствуя и восхищаясь полетом. Пробежав несколько десятков метров в пуху от сбитых одуванчиков, Марселю все же удалось скинуть шнур с пальцев кое-где вместе с кожей. В голове мелькала только одна мысль – только бы планер не упал. А то бала бы хохма – «Марсель сбил Мессер». Этого бы Марсель не перенес. Но, слава богу, все обошлось, и планер благополучно приземлился на полосу. А Марселю пора было «делать
