и не хотел ими ни с кем делиться.
На этот раз Горина никто не сопровождал. Коренастый мужчина в кремовом костюме довел его до дома профессора и после этого исчез в одном из переулков. Егор за весь день ни разу его не заметил. Впрочем, заметь он его, этот человек вряд ли сохранился бы у него в памяти.
Дойдя до стоянки такси, Горин сел в одну из машин и поехал домой.
Он был доволен собой. Он заставил профессора принять все выдвинутые им условия – и это почти без всякой борьбы. Легкое недовольство не в счет. Понятно, что никому не хочется терять курицу, несущую золотые яйца. А Егор подозревал – хотя прямых доказательств у него и не было, – что профессор взимает с «участников эксперимента» немалую мзду за полученные ими предсказания относительно их ближайшего будущего. По виду, профессор жил крайне скромно. Но чувствовалось, что в средствах он не только не стеснен, но, напротив, при желании мог бы жить на широкую ногу, а живет так лишь потому, что ему выгодно создавать видимость затворника от науки. Какие он на самом деле преследовал цели, Егор не знал, да и не хотел знать. Он желал лишь одного: обрести свободу, от кого бы то ни было.
Горин еще не думал, как распорядится своим даром, оставшись наедине с ним и с самим собой. Но разговор с отцом Кириллом вернул ему веру в возможность оказания помощи людям без боязни напугать их или оттолкнуть от себя. Он сумеет найти способ достучаться до их сердец. Высшие силы помогут ему в этом, так сказать, опосредованно, а отец Кирилл при надобности укажет более конкретный путь. Так или иначе, он, Егор, выполнит свое предназначение, и путеводной звездой ему в этом будет служить собственная воля, а не туманные и подозрительные цели фанатика-ученого.
Вскоре Горин подъехал к дому – новенькой высотке на Кутузовском проспекте. Он занимал в ней просторную квартиру-студию на последнем, сорок пятом этаже. Правда, выхоленное им – с помощью немалых средств – холостяцкое жилище недолго обслуживало его прихоти. Не прошло и года, как он сюда вселился, как в его жизни произошли те изменения, которые не только отразились на всем укладе его жизни, но в корне изменили его самого. Порой ему не верилось, что когда-то здесь больше одной ночи не задерживалась ни одна из его ветреных, зачастую случайных, подружек. Он словно стал лет на двадцать старше и с трудом представлял себе, чтобы он мог совсем недавно приводить сюда сомнительных красоток – одну за другой.
А кроме того, здесь теперь обитала Жанна, и ее присутствие обязывало его совсем к иному взгляду на свое местоположение в жизни.
Жанна встретила Егора, как заботливая жена. Помогла снять пиджак и даже разула, усадив на пуфик.
Поначалу Горин пытался протестовать против некоторых ее привычек, идущих вразрез с его взглядами на поведение красивых женщин, обладающих к тому же мощным интеллектом. Но вскоре он привык к некоторым ее странностям, тем более что странности эти были не лишены приятности и осязаемо льстили его мужскому самолюбию.
– Закончил дела? – спросила Жанна.
Ее лицо было безмятежно и дышало тихой радостью – как
