отдавать все нажитое непосильным трудом добро. И то, что мы первые игроки в этом замке, ничего не значит. Так что не буду раскатывать губу. Вообще, Дайнек говорил, что этому замку хрен знает сколько лет, но тогда почему ее не похоронили в Хельстаде? Или это какая-то свежая покойница? Ладно, сейчас и узнаем. Я подошел, очистил гроб от паутины и аккуратно сдвинул в сторону каменную крышку. Меня опахнул жуткий запах гнили, и я, отойдя на пару метров, вытащил мензурку и смазал себе под носом, матерясь, что не додумался сделать этого раньше.
Судя по виду, труп пролежал тут не одну сотню лет, но то ли воздух сюда практически не проникал, то ли крышка лежала герметично, но запах был непереносим даже для меня. В гробу, под слоем праха и полурассыпавшихся костей, лежало четыре любопытных предмета: золотой, потускневший от времени медальон, две тетради в кожаных обложках и небольшая шкатулка из какого-то странного, неподвластного времени дерева. Тетради и медальон были подсвечены системой, поэтому я, забрав все и отойдя в угол комнаты, первым делом раскрыл шкатулку. М‐да… Сокровища все-таки есть. С полсотни колец, серег и прочей женской мелочовки. Золото, серебро, достаточно крупные драгоценные камни… Навскидку тысячи на три золотых.
Взвесив на руке украшения, я пожал плечами, высыпал все обратно в шкатулку, положил снова в саркофаг и аккуратно задвинул крышку. Мне чужого не надо. Этот склеп находится на территории замка моего брата по ордену, а брать что-то без спроса у своих – до такого я не докачусь никогда.
Я еще с полминуты постоял, глядя на гроб, потом кивнул в пустоту и покинул эту всеми забытую могилу.
Вот почему, когда личная комната так нужна, она обязательно недоступна? Как, скажите, без кофе разбираться со всеми этими неожиданно нарисовавшимися секретами? Впрочем, выбирать не приходится. Я убрал медальон в сумку, кинул обе тетради на стол, подвесил у потолка фонарь и подошел к открытому окну. Звезды и луна пропали. Небо на востоке прорезали ветвистые разряды молний. Погодка в самый раз для того, чтобы разбирать записи давно умершего человека.
Несмотря на задувающий в окно ветер, ощутимо воняло могилой. Тут и одной вытащенной из гроба тетрадки хватило бы, чтобы отбить аппетит у роты голодных солдат, а целых две, да еще в маленькой комнате… Я повторно смазал под носом выданным мне Ваессой эликсиром, закурил, уселся за стол и пододвинул к себе одну из тетрадей. М‐да… На обложке – изображение лысой отрубленной головы в луже крови. Распахнутый в немом крике рот, выражение неописуемого ужаса на лице. В том мире режиссеры соответствующих фильмов очень любили изображать такие вот натюрморты. Странный орнамент по краю и какой-то черный подсолнух в верхнем правом углу. Могу поставить сотню золотых против медяка, что там внутри точно не инструкция по выращиванию крылатых розовых пони.
Я открыл первую страницу тетрадки, хмыкнул и покачал головой. Примерно такие же чувства я испытал в девятом классе, когда через
