Мавру. Кстати, в этом же фильме снимался и сын Мордюковой Владимир Тихонов – он исполнил роль сельского журналиста.
Так выйдет, что это будет их последний, третий совместный фильм. Два других вышли на экраны страны чуть раньше: в 1971-м – «Молодые» и год спустя – «Русское поле». Оба снял режиссер Николай Москаленко, который был векторным «слугой» Быка – Тигром (1926) – и снимал Мордюкову в каждом своем фильме (первым был «Журавушка», 1969), из-за чего людская молва их тут же «поженила».
Напомним, что и сын Мордюковой тоже родился в год Тигра (1950), что не облегчало его отношений с матерью, а наоборот – усложняло их (тем более что и по месячным знакам у них была дисгармония – Стрелец и Рыбы не ладят друг с другом). Как написано в гороскопе: «С одной стороны, эти знаки тянутся друг к другу, но с другой – эта тяга с оттенком роковой. Бык будет стремиться подмять под себя Тигра, считая его самым бестолковым знаком. Этот диктат будет выводить Тигра из себя, и рано или поздно он взбунтуется».
Во многом именно из-за этого векторного напряжения отношения матери и сына стали непростыми еще в самом начале – когда Владимир был подростком. Поскольку его отец, Вячеслав Тихонов, жил отдельно от них и не мог уделять много внимания сыну (Тигр и Дракон могли бы создать сильную пару), а мать часто была занята то на съемках, то в Театре киноактера, Владимир рос сам по себе. В итоге, еще учась в школе, он связался с дурной компанией и стал выпивать. Благо деньги у него имелись – мать всегда оставляла ему значительные суммы, чтобы он ни в чем не нуждался. А сын на эти деньги собирал окрестных ребят и угощал их спиртным. А чуть позже попробовал и наркотики. Как написано в характеристике Рыбы-Тигра: «Это хищник – морской лев. Хотя с виду он мягок и кроток, в морских глубинах он способен быть настоящим разбойником…»
В итоге в 16 лет, когда Мордюкова была на съемках фильма «Комиссар», Владимир впервые угодил в больницу. Вот как об этом вспоминает сама актриса:
«Оставила своего красивого душевного мальчика-подростка на чужую тетку, обеспечила разными «пряниками» – и на четыре месяца в киноэкспедицию под Херсон. С картиной не ладилось: режиссеру преднамеренно не создавали условий для съемки, мучили, издевались. Приезжал директор студии, съемку приостанавливали. Режиссер, человек интеллигентный, внимательный, предлагал мне не раз:
– Может быть, съездите домой, пока есть пауза?..
– Нет, нет, что вы!
Я скрытно жалела его и картину…
Не ехала я к сыну. Ну что стоило вырваться на два дня… Старалась не вспоминать его, ни лица, ни пальцев, ни голоса. Бывало, едва сдерживалась, чтоб не бросить все и съездить. Как-нибудь доведу съемки до конца, а там и радость моя – сын…
Вот как раз в эти четыре месяца его и «схватили». Вернулась – он в больнице… Помчалась туда. Он был веселый и виноватый. Признался в том, что Сашка Берлога принес пиво и «колеса» (таблетки). Пылко заверил меня, что это больше не повторится. Я поверила. Хотела
