Квадратики! А сколько краски ушло, тьфу, – плюнул он в угол, – аж жалко.
– Да, – согласился Заварзин, – нарисуешь ты эти квадратики, но ведь это будут твои квадратики, именно твои, ты в них мысль не заложил.
– Заложил, – гневно возразил электрик. – все туда закладывал, всю свою жизнь в квадрат свой заложил, – защищал он еще ненаписанную картину.
– Вот, – восхищенно воскликнул художник, – и опять это будет именно твой квадрат, а не Малевича. – он помахал тонкой ладошкой перед лицом электрика. Гневно помахал. – У Малевича – бездна, величина, а у тебя твой деревенский квадрат, в который ты вложил душу только своей деревни, но никак не Вселенной. Никогда, – предупредил Виталик, – никогда не рисуй квадраты, этим ты только себя опозоришь и опозоришь имя великого человека. Его вечность.
– Да пошел ты на…! – и электрик точно указал путь, по которому должен был двинуть художник.
Оскорбленный Заварзин вскочил и закричал:
– А почему твоя теща с метлой стоит?
Электрик такого каверзного вопроса не ожидал, но подумав, ответил:
– Так она же дворником в сельсовете работает. И сторожем, – добавил он.
– Вот, – опять гневно возопил Заварзин. – Это называется «примитивизм» и «наив» тоже. Кстати, одно из направлений. Вот видишь, это твоя – и только твоя индивидуальность. А я ведь сначала подумал, что ты подразумеваешь ее в образе Бабы Яги. А она – дворник – индивидуальность! Вот ты, Коля и найди и не потеряй ее. Тогда у тебя все получится.
– А ты нашел? – спросил тот.
– Я – нашел, – твердо ответил голый собеседник. – У меня пять персональных выставок было, и я – Член Союза художников.
– Да? – обозлился Колька. – А я – Член своего члена, понял?
Художник точно понял, что разговор об искусстве может закончиться для него, если не смертельно, то с побоями точно. Положение спасла юркая Ольга.
– Эй! – крикнула она в предбаннике, – вы что, с натуры друг друга рисуете? А-то давайте, заканчивайте и домой. Художник послушался сразу, а обиженный и непризнанный никем художник Колька еще немножко покочевряжился, потом плюнул в «Черный квадрат» и вышел в предбанник.
В общем и в целом все закончилось хорошо. Через неделю выставка вместе с художником Заварзиным уехала, а Колька дней пять взял за свой счет и все дни пропадал в своей «художественной мастерской». На пятый день измученный и заметно осунувшийся вышел наружу и уселся на крылечке. Сидел и ждал. Курил и частенько выглядывал за угол. А за углом просматривалась вся улица. Колька упорно ждал. По улице лениво проковылял косяк гусей, а воздушное пространство бороздила одинокая, как забытый шпион, ворона. Колька зло сплюнул. Но тут справа от забора, из-за стайки, что сзади, послышался шорох, и на свет божий явился Колькин сосед – Семен Горяев. Николай встал и громко поздоровался.
– Здорово, Семка!
– Здорово! – ответил
