ine/>– Нет, это я тут!
– Я первый!
– Нет, я!
Один Всеотец только устало закатил единственный глаз к потолку малого тронного зала. Дворец забыл о покое ровно с тех пор, как Тор научился ходить, а Локи – говорить. До чего же были тихие и спокойные времена…
Слаженный оскорбленный вой вернул Одина из грез: принцы изволили валяться на полу и отчаянно мутузить друг друга.
– Прекратить! —рявкнул царь Асгарда, и комок распался на нечто зеленое и что-то красное. Принцы обиженно утирали сопли и злобно буравили друг друга взглядами.
– Я первый был! —пробубнил Тор, а Локи, задохнувшись от возмущения, смотрел во все глазища на отца. – Но, отец, я же первый…
– Нет первых, есть равные, – отрезал Вотан. – Я вас для дела вызвал, а не распри ваши разрешать!
Оба мальчишки стыдливо уставились в мраморный пол, но все равно каждый остался при своем мнении. Тяжко вздохнув, отец жестом подозвал их ближе и только усмехнулся, глядя на синхронно сделанный вперед шаг.
– Смотрите, чада мои, – мужчина торжественно простер руку и, с трудом подавив очередной тяжкий вздох, воззвал: – Мунин!
Из окна раздалось сиплое карканье, и тотчас на руку отца опустился огромный ворон. Дети завороженно следили за дивной птицей.
– Это странник междумирья. Каждую ночь он облетает все миры и потом рассказывает мне то, что видел.
– Ух ты! Прямо-таки все? – восхитился Тор.
– Да, все. И то, что кто-то прогуливал занятия! – сурово насупился Один и с трудом сдержал улыбку, глядя на испуг шкодливого мальчишки.
– Но их же было двое… Где Хугин? – Локи старательно разглядывал птицу.
– Пока Мунин здесь, Хугин выполняет его работу, а после они сменяют друг друга. А откуда ты знаешь про них? – настала очередь Одина удивиться. Локи неожиданно хитро улыбнулся, слишком хитро для шестилетнего ребенка.
– Мама рассказывала. И она сказала, что когда мы станем старше, они и с нами будут говорить. Но как, отец? Вороны же не знают столько слов, чтобы рассказать обо всем увиденном…
– Подрастешь – узнаешь, – раздосадованно буркнул Асгардский царь. Надо сказать Фригге, чтобы не морочила детям головы раньше времени. Того и глядишь, скоро сами отца поучать начнут.
– Можете подойти и погладить его, – разрешил Всеотец, и уже с улыбкой смотрел, как восторженно дети гладят черное оперение вещей птицы. Птица же благосклонно принимала ласку. А что ей еще, в общем-то, оставалось?
Ночь спустилась на асгардские земли. Детские босые ноги тихо ступали по ковру. Ему едва хватило роста, чтобы дотянуться до оконной задвижки.
Не зная, на что, в общем-то, он рассчитывает, мальчик вдохнул свежий летний воздух.
– Хугин!
Ничего не произошло, и Локи раздосадованно отвернулся от окна. Не хватало еще простудиться: опять матушка расстроится, а Тор будет дразнить его слабаком.
Хлопанье крыл было настолько неожиданным, что принц испуганно вскрикнул и закрылся рукой. Однако на подоконнике сидела огромная птица и внимательно разглядывала мальчика черным блестящим глазом, забавно вывернув голову.
– Ты прилетел! – с восторгом прошептал мальчик. – Но это значит…
В ответ ворон приглушенно каркнул.
– Я… Мы с этого дня настоящие наследники! – озарила догадка принца. – Мы вписаны в историю, и если с отцом что-то случится, то…
Ворон еще раз одобрительно каркнул.
– Но как ты можешь что-то рассказать? – недоверчиво протянул Локи, глядя на птицу, и, осмелев, шагнул поближе.
– Пр-р-р-рикажи, – сипло сказал посланник богов.
– Я? Но… – сощурил глаза мальчик, – хорошо. Хугин, расскажи мне что-нибудь!
Птица, казалось, недовольно вздохнула, потопталась на месте, а потом камнем рухнула на пол, да так, что Локи в ужасе отпрыгнул, решив, что ворон вздумал покончить с собой из-за его приказа. Однако же то было совсем не так. С пола неспешно поднялся юноша, чей нос мог состязаться с птичьим клювом по всем параметрам. А еще он с тихим ворчанием подхватил лежащее на стуле покрывало и поспешно в него замотался. Раздраженный пришелец откинул длинные черные волосы за спину, и те легко могли закрыть его до поясницы не хуже рубахи.
– Интересные у вас
