эти, оказывается, еду прямо на столе колдуют. И ходить никуда не надо!
Хотели было пообщаться еще… но Эли вдруг на пару секунд зависла, как старенький компьютер. Изменилась в лице и извинительным тоном сказала, что ей нужно срочно идти, ей очень жаль, но следующий раз поговорим обязательно.
Странные какие они тут все! Эти двое… Только Ланарикс нормальным оказался, даром, что гоблин.
Эли ушла, я остался один.
Всю свою жизнь один, сколько себя помню. Хоть и окружен с детства друзьями по детскому дому. Но всегда, когда остаюсь один, ощущаю себя одиноким на весь мир.
Наша компания с годами редела, многих моих друзей забирали приемные родители. Я видел, как горели их глаза, когда их уводили в новые дома, в новую жизнь.
Нас четверых так никто и не взял. Мы выросли, государство выдало нам по углу. Мне дали «однушку» в спальном районе. В свою квартиру я приходил только спать. Приходил и вырубался почти сразу, чтобы давящее чувство одиночества не успело подкрасться.
Сейчас это чувство одиночества и собственной ненужности подступило, взяло в тиски и давит не хуже тех оков, которые на меня наколдовала Эли, едва я снес железную калитку.
Так!
Не время унывать! Не такой я уж и ненужный, если вспомнить, как за мной гнались эти… Как их назвать-то теперь, даже не знаю.
Что там рассказывал ректор про повторы? Мысленно вернуться в нужное видение. Осмотреться без эмоций.
Ладно, посмотрим, проверим!
Я улёгся на кровать, закрыл глаза. Начал вспоминать…
Чувствую свежий воздух, лёгкий теплый ветер и назойливое жужжание комара над ухом. Кажется, что в этом писке есть что-то связное и похожее на речь.
Хотел отмахнуться от него рукой, не получилось. Руки привязаны, ноги тоже. Открываю глаза: голова зафиксирована, вижу небо, обрамленное верхушками деревьев. Звучит какое-то ритуальное песнопение. Древний, мертвый язык. Не знаю, почему я так решил; словно чужая мысль зашла и мне это поведала…
Жертвенный атам возносится надо мной. Кинжал горит в красно-черном свечении.
Чего-то я такого не припомню…
Вдруг стало тихо, ритуальные песни оборвались, как и вообще все звуки. Но слышен треск факелов – значит, я не оглох.
– Бэзил Джэрго Грэйс! Проснись! Взывает к тебе твой верховный жнец Кара-Гхеш. Проснись и прими власть над этим бренным миром, о, Великий Оракул Смерти! – прокричал в тишине загробный холодящий голос.
Сияние вокруг кинжала стало ярче и теперь пульсирует тьмой. Атам медленно опускается острием вниз к сердцу. Вот он уже почти касается кожи.
Новая вспышка ослепила меня.
Я очнулся в своей комнате. Не один.
Малус Дегорр собственной персоной стоял напротив моей кровати. И чего ему не спится? Ночь на дворе.
– Кир, что происходит? Я заметил магический всплеск большой силы. Думал, нападение, – обеспокоено
