чтобы помочь спешиться и вручить мечи для следующего состязания. И опять де Куси сделал так, чтобы действо больше напоминало замысловатый танец. Первый удар был хорошо выверенным и позволил англичанину устоять на ногах. Второй он принял от противника, впрочем, травма была несущественной. В третьей схватке он выбил у противника меч и одержал победу.
На трибунах поднялся шум, отовсюду раздавались крики, более восторженные, чем можно было ожидать от захватчиков.
Де Куси снял шлем и широко улыбнулся. Он выполнил все, как заявлял.
– Отлично, друг мой! – приветствовал его Марк. – Хотя последний удар был слабоват.
Ангерран рассмеялся:
– Иначе я бы его убил.
Марк перевел взгляд на своего противника:
– Они оскорбили меня, выставив столь юного соперника. – Он посмотрел на развевавшийся на копье юноши платок. – Ты хотел, чтобы я произвел впечатление на женщин. Думаешь, его даме будет приятно, когда знак ее благосклонности окажется под копытами лошади?
– Ты ведь не позволишь себе забыться?
Марк вздохнул. Вероятно, все ожидают, что он выступит так же, как де Куси: достойно, чтобы не уронить честь свою и своей страны, но не блестяще, чтобы не оскорбить англичан. Так велит кодекс чести.
Но все пережитое не оставило никакого желания его соблюдать. На мгновение ему стало жаль молодого человека. Разумеется, он мог уколоть его три раза и позволить удалиться с арены, сохранив достоинство. Но ведь мужчина думает об одном, а делает другое.
Были и такие, кто принес присягу, а потом позволил себе бежать с поля боя. Они давали клятву защищать женщин, а потом насиловали их. Никто не заботился о чести и долге, это лишь притворство. Порой казалось, что в жизни все носят маски, играют роли, которые не имеют ничего общего с их внутренней сутью.
Марк устал притворяться.
Сегодня он будет действовать так, как считает нужным. Нет, он не убьет юношу, но унизить может себе позволить. Определенно это будет забавно.
Конь бил копытом твердую холодную землю, такую, как все на этом острове. Когда был дан знак к началу состязания, Марк пришпорил коня и ринулся вперед.
Графиня не соизволила наградить победителя-француза аплодисментами, пока принцесса не толкнула ее в бок:
– Этот брюнет весьма искусный воин, не находишь?
Сесилия неохотно поддалась и пару раз хлопнула в ладоши.
– Как вы можете считать, что во французах есть что-то хорошее?
– Ты говоришь о нем так, будто он мусульманин. Забыла, что и мой отец французской крови?
Да, именно эта кровь и заставила короля Эдуарда претендовать на французский трон. Однако Сесилия придерживалась своего мнения: кто-то из них, возможно, именно один из этих двоих убил ее отца. И приблизил кончину матери…
Она вздохнула.
Герольд дал знак, и графиня мысленно вознесла молитву за Гилберта.
Лошади
