философию сознания.Голубоглазый, взбалмошный крепыш
С фигурой первоклассного атлета
Мог быть на время тихим, словно мышь,
Когда юбчонка показалась где-то…
Ужасно сына он хотел иметь.
Однако дочерей ему судьба давала…
И невозможно Джека в клетку запереть.
Как и нельзя от женщин избежать скандала!
Наркотики без меры принимал.
А в сорок наступил его финал…
Вперёд смотрящий
Посвящается
Святославу Николаевичу Фёдорову
Ты честно заслужил своим трудом
Любовь коллег, и уважение, и славу.
Лелея ревностно престиж державы,
Ты создавал свой Фёдоровский дом.
Клиентам зренье возвращаешь
(Сотрудники тебя боготворят)
И, напрочь отвергая лести яд,
Добра, здоровья всем желаешь.
Учиться ехали к тебе из-за границы.
Мелькали радостные пациентов лица…
Ты нас воистину на подвиг вдохновлял,
Когда глазные школы в регионах открывал.
И верить хочется, что твой МНТК
Работать будет многие века!
Эталон
Посвящается
Беате Тышкевич
Как хочется хоть раз взглянуть,
Надежду в памяти храня,
На эталонную лепную грудь,
Которая в мечтах влечет меня…
Но что принять за эталон?
Какой размер сегодня идеален?
Вот бюст большой, эффектен он.
Особенно в полутьме спален…
А вот скромнее декольте —
Два яблочка на блюде.
Такой бюст воспевал Вольтер,
Вкус прививая людям…
Все догмы и стандарты – вон!
У каждого – свой эталон!
Борец с эпидемиями
Посвящается
Сергею Петровичу Боткину
Сергей Петрович долго состоял
Аж в трех десятках разных учреждений!
Ученым-медиком и классным педагогом стал —
Отстаивал он правоту в потоке мнений.
Впервые в мире он открыл
Для женщин курсы высшие врачей.
В борьбе с холерой и чумой активен был —
Спасал людей от этих палачей…
Отцом он был двенадцати детей.
Ценил в семье слепое послушанье.
Хотя во время его жизни всей
Никто из деток не подвергся наказанию!
И молодым, и стариком безумно музыку любил.
В конце потише музыку просил, чтоб звук не утомил…
Отринув славу и богатство
Посвящается
Андрею Тимофеевичу Болотову
Он прожил девяносто пять!
И семьдесят из них вел бой…
Передохнёт немного и опять
Свой груз везёт – не избалован он судьбой.
Писал пером гусиным при свечах,
Пока не меркнул вдохновенья свет
