жадного огня
Новый день начался для Кучума из рук вон плохо.
Сперва донесли о бегстве пленного. Затем, войдя в шатер, он обнаружил там изрезанные подушки и похищенную шежере – его родословную, восходящую наследственными ветвями к самому Чингиз-хану. Разъяренный, Кучум вышел из шатра и недобрым взглядом обвел весь лагерь.
– Собачьи дети с мозгами ишака! – взвизгнул он и принялся хлестать плеткой по лицам и спинам стоящих у шатра двух стражей.
В это время притащили Ишкельды и Томасы, что упустили ночью Едигира. Они упали перед ханом на колени, вытянув руки, и умоляли пощадить их.
– Милостивый хан, – жалобно лепетал один, – он оборотень. Точно я говорю – оборотень! У нас на глазах обернулся совой и улетел в небо.
– Что ж, – недобро усмехнулся хан, – сейчас и ты за ним отправишься. На небо!
– Светлейший хан, – попробовал заступиться за своих юзбаши Амир, – мои воины видели под утро бродившего по лагерю медведя. Похоже, этот сибирец умеет вызывать зверей из леса, а может, и сам оборотился в сову.
– Такая большая сова, с железным клювом и огромными крыльями, – вновь запричитал провинившийся. – Помилуй, хан! В смертники пойдем, но оставь жить!
Но Кучум был непреклонен после стольких свалившихся на него бед и махнул рукой черкесу Мирабу, чтобы кончал с ними.
Мираб с торжествующей улыбкой схватил обоих за шиворот и потащил к огромной березе, через сук которой тут же перекинул две петли.
Обреченные Ишкельды и Томасы не желали умирать и верещали, как пара свиней на базаре. Но черкес быстро накинул на них ошейник петли и бросил взгляд в сторону Кучума, ожидая знака к началу казни.
Но тут к хану приблизился Алтанай и что-то горячо зашептал на ухо. Следом подошел белый, как полотно, Сабанак, которому не приходилось еще наблюдать расправы над ослушниками.
Кучум выслушал башлыка, бросил быстрый взгляд на Сабанака и махнул рукой палачу, приказывая приостановить казнь.
К осужденным направился Алтанай и торжественно произнес:
– Милость нашего славного хана не знает границ. Он дарует вам жизнь, но чтобы искупить вину, пойдете в отряд смертников.
Ишкельды и Томасы испустили вздох облегчения, а к ним уже спешил воин с двумя черными повязками в руках. Повязки одели помилованным на головы, затянув сзади двойным узлом. Теперь они должны были носить их не снимая, пока не искупят своего проступка подвигом. Их отныне будут посылать первыми в бой и в разведку. Но они остались живы.
Кучум, все еще не обретший доброго расположения духа, резко приказал юзбаши выступать согласно разработанному плану: часть из них должна идти к Кашлыку и перекрыть дороги, а остальные пойдут на захват ближайших улусов. Возглавит их сам Кучум.
Совершив утренний намаз и наскоро перекусив, воины вскочили на коней, которых к тому времени вернули посланные за угнанным табуном нукеры.
