тех, кто был посмел бы перечить дожу.
Существовала легенда, что Дандоло лет тридцать назад во время пребывания в Константинополе в качестве посла был предательски ослеплен греками при помощи вогнутого зеркала, сильно отражавшего солнечные лучи. И будто бы именно это обстоятельство являлось причиной личной ненависти Энрико Дандоло к Византии, побудившей его возглавить поход на Константинополь.
Но правды в этих сказках было немного. Венецианцы стремились к падению Византийской империи или ослабления ее могущества лишь потому, что не любили греков как сильных торговых соперников.
Когда выяснилось, что каждый крестоносец огромной армии должен венецианскому дожу большое количество денег, Энрико Дандоло объявил, что будет руководителем Крестового похода – чтобы не остаться в накладе, когда дело дойдет до распределения воинской добычи. Именно он своим удивительным даром убеждения сумел внушить огромной вооруженной толпе, заполнившей площадь Сан-Марко, что целью великого Четвертого крестового похода станет вовсе не Иерусалим, а Константинополь. И двадцать тысяч человек послушно подхватили его боевой клич.
Уже тогда многие понимали, что дож – человек необыкновенный. Но когда пошли настоящие чудеса, свидетелями которых были многие отважные воины, в войске сначала тихо, а потом все громче пошел слух, что дело тут нечисто.
Дандоло, по рассказам многочисленных очевидцев, умел летать, всегда сражался в первых рядах, несмотря на свой более чем преклонный возраст, и не было ему равных в рукопашных схватках, в которых он мог умертвить до нескольких десятков своих противников. Таинственные смерти знатных господ, посмевших возразить что-либо великому дожу, конечно, только прибавляли ужаса и без того демоническому образу. Многие рассказывали, что видели, как Дандоло разговаривал с огромным львом, из пасти которого извергалось пламя, а потом лев исчезал, по одному только взмаху руки великого дожа.
Неожиданно легкое проникновение венецианских кораблей в бухту Золотой Рог, вход в которую многие столетия надежно прикрывала знаменитая византийская цепь, порвавшаяся под натиском всего двух венецианских кораблей, представлялось настоящим колдовством. Что-то в душе не поворачивалось назвать это помощью Божьей, да и весь этот поход богоугодным делом. Шли-то ведь войной не на безбожных сарацин, а на самых настоящих христиан!
И как только этот проклятый Дандоло сумел убедить всех крестоносцев пойти против папы Иннокентия III, благословившего поход? (Впрочем, мало кто догадывался, что папа рассматривал захват Константинополя как способ воссоединить латинскую западную и греческую восточную церкви; только дож разгадал его потаенные мысли.) «Почему мы согласились?» – задавал себе вопрос каждый в огромной армии пилигримов. Но слухи о несметных сокровищах византийской столицы побеждали в итоге все сомнения.
Едва корабли пришвартовались под стенами
