пробуждает во мне сочувствие.
Мы подошли к концу квартала, где перед нами раскинулся парк, обрамленный фонарями. Солнце уже зашло, и время для прогулок по злачным уголкам города было не самым подходящим, но тени здесь казались не такими пугающими. Фонари в парке сияли ярче, чем в других районах, наполняя его приятно гудящей энергией.
– Это площадь Сили, – сказал Джекаби. – Единственный успешный результат мэра в деле электрификации. Знаете, в честь кого назван парк?
– Э-ммм… Полагаю, в честь некоего мистера Сили?
Детектив покачал головой.
– Нет, не в честь мистера Сили, как и вообще не в честь человека. Сили – это дружелюбные феи. Они прибыли сюда давно, вместе с основателями города, и, похоже, здесь им понравилось. Сили и местные духи-маниту куда ближе друг к другу, чем люди, рассказывающие легенды о них. Этот парк – прибежище для доброжелательных существ любого вида.
Он осмотрел открытое пространство, и я проследила за его взглядом. Мне почти удалось убедить себя, что я вижу то же, что и мой работодатель – сквозь зелень проглядывал мерцающий, словно танцующий свет. Хотя это могли быть всего лишь отблески фонарей на листьях.
– Часто, приезжая на новое место, люди чувствуют себя очень одинокими, – продолжил Джекаби. – Но мы никогда не бываем одинокими. Мы привозим с собой духов наших предков. Нас преследуют их демоны и защищают их божества.
Он глубоко вздохнул и повернулся ко мне.
– Я предпочитаю ходить пешком, мисс Рук, потому что высоко ценю этот город – тем более когда ему что-то угрожает. Мне нравится видеть все эти огни вокруг себя и чувствовать землю под ногами. Этот город живой. У него есть душа, и эта душа – великолепная смесь верований и традиций, переплетающихся между собой в нечто необычное, новое и драгоценное.
– Как Моне, – сказала я.
– Совсем не как Моне. А кто это, кстати?
– Художник. Француз. Моя мать как-то встретилась с ним на званом обеде в Париже. В нашем музее было выставлено несколько его картин. Он наносит на холст множество разноцветных мазков, которые на расстоянии становятся одной чудесной картиной. Но вблизи она кажется лишь прекрасным безумием.
– Ах, да, – улыбнулся Джекаби. – Тогда как Моне. Да-да, именно так. Я предпочитаю ходить пешком, потому что мне нравится находиться рядом с этим прекрасным безумием.
Я вспомнила, что в музее, однако, стояли мягкие кресла, на которые можно было присесть, когда устанут ноги, но предпочла не упоминать об этом вслух. Впереди показалась какая-то фигура, пересекающая парк по прямой и направлявшаяся к нам.
– Полагаю, сэр, вот еще один персонаж, сошедший с этой картины из разноцветных мазков.
– Что? – Джекаби пригляделся и тут же улыбнулся. – А, Хатун! Как раз вовремя.
В какой-нибудь далекой стране из Хатун вполне могла бы выйти настоящая королева – если бы в ней не нуждались так остро улицы нашего города. Это была пожилая женщина, бедная, но с врожденной
