остроумный ответ вот на такое? Я тоже не смог.
– Ну что ж тогда. Значит, в Скотланд-Ярд, полагаю? – бодро сказал я, в особенности ни на что не надеясь.
– Вообще-то нет, сэр, это тоже не годится, сами понимаете. Они там насмерть узколобы. Мы думали, может, в нашу Сельскую больницу, что в сторону Эшера.
Однажды Мартленд в минуту несдержанности поделился со мной сведениями о «Сельской больнице», после чего кошмарные сны не отпускали меня несколько ночей.
– Нет нет нет нет, нет нет нет! – жизнерадостно вскричал я. – Я ни за что не осмелюсь утруждать вас, ребята, столь долгой прогулкой.
– Ну что ж, – произнес Страхолюдина-П, впервые распустив язык, – как тогда насчет вашей собственной сельской дачки возле Стоук-Поджис?
Должен признаться, тут я мог самую малость побледнеть. Моя частная жизнь – книга, открытая для всех и каждого, но я все же пребывал в убеждении, что «Посеет» – убежище, ведомое лишь нескольким моим ближайшим друзьям. Там нет того, что можно счесть незаконным, однако я сам держу в этом месте кое-какое оборудование, которое кое-кто мог бы счесть фривольным. Немножко в духе мистера Норриса – ну, сами понимаете[19].
– Сельский домик? – парировал я, быстрый как молния. – Сельскидомик сельскидомик сельски-домик?
– Именно, сэр, – подтвердил Страхолюдина-II.
– Милый и уединенный, – съязвил его простодушный партнер.
После нескольких фальстартов я высказал предположение (теперь уже невозмутимо, обходительно, бесстрастно), что приятнее всего сейчас было бы навестить старину Мартленда: восхитительный парень, ходил со мной в одну школу. Похоже, они были счастливы подхватить любое мое предложение – при условии, что оно таково, – ив следующий же миг мы втроем уже грузились в случайно крейсирующее поблизости такси, и С-л-II бормотал на ушко таксисту адрес, как будто я не знал, где Мартленд обитает, так же хорошо, как собственный налоговый кодекс.
– Нортгемптон-парк, Кэнонбери? – хихикнул я. – С каких это пор старина Мартленд зовет его Кэнонбери?
Они оба улыбнулись мне – эдак по-доброму. Почти столь же гадко, сколь культурна бывает улыбка Джока. Температура моего тела упала чуть ли не на два градуса, я даже почувствовал. По Фаренгейту, разумеется, – зачем мне преувеличивать?
– Я имею в виду, это даже еще не Ислингтон, – лопотал я диминуэндо, – скорее Ньюингтон-Грин, если вам небезынтересно мое мнение. То есть, что за смехотворное…
Тут я заметил, что интерьеру случайно крейсировавшего поблизости такси недостает некоторой обычной арматуры, вроде извещений о стоимости проезда, рекламных наклеек, дверных ручек. А имелись в нем зато радиотелефон и один наручник, приделанный к рым-болту в полу. Я несколько притих.
Похоже, они считали, что наручник им не понадобится; сидели и смотрели на меня задумчиво, почти доброжелательно, словно тетушки, желающие узнать, чего я хотел бы к чаю.
Мы подъехали к дому Мартленда как раз в тот миг, когда его «мини» в кружавчик продребезжало со стороны Боллз-Понд-роуд. Запарковалась
Имеется в виду Артур Норрис, персонаж романа «Мистер Норрис меняет поезда» (1935) английского писателя Кристофера Ишервуда (1904–1986), тайный мазохист, коммунист и французский шпион в нацистской Германии.
