и зла, и проницательна, однако правда и то, что не вовсе ненавидит тебя. Ты, верно, заметила, что никак не препятствует она тебе бродить по здешним лесам; и это потому, что колдунья знает, как знаю я: не здесь лежит для тебя дорога к спасению. Потому запомни: водным путём и не иначе суждено тебе отправиться в земли людей. Может, это и покажется тебе чудом; однако так оно и есть, и, вероятно, я смогу сказать тебе больше, когда будет время. Теперь же выслушай последние слова моего наказа. Ежели часто станешь ты приходить в лес, мы, надо полагать, ещё не раз столкнёмся друг с другом; но ежели я тебе понадоблюсь и захочешь ты увидеться со мною немедленно, – приходи сюда, и разведи костёр, и запали волос с моей головы, и я появлюсь; вот тебе прядь моих волос; теперь, когда ты одета, достань-ка нож из сумки да отрежь локон».
Так и поступила Заряночка, и спрятала прядь волос в суму; на том подруги расцеловались и обнялись; и Заряночка отправилась своим путём домой, к хижине, Абундия же вернулась в лес, туда, откуда пришла.
Глава VIII
О Заряночке и ведьме
Как предсказала Абундия, так с Заряночкой и случилось, ибо она вернулась домой лёгкой поступью, прикидываясь весёлой, разрумянившись, так что показалась ещё прелестнее и милее, чем обычно. Ведьма оглядела её с сомнением и несколько минут не отводила мрачного взора, а затем молвила: «Что это нашло на тебя, служанка моя; с чего бы это глядишь ты столь уверенно?» – «Ничего на меня не нашло, – отвечала Заряночка, – просто радуюсь тому я, что на дворе лето, а главным образом доброте твоей и твоему дару, и ещё тому, что почти закончила я работу над платьем, и очень скоро уже чудесные эти наряды заколышутся вокруг моих бёдер». И девушка подняла платье на вытянутых руках, и расправила юбку, и воистину вышивка была загляденье.
Колдунья презрительно фыркнула, и окинула девушку грозным взглядом, и проворчала: «Тоже мне бёдра! Мешок с костями! Соломинка ты жалкая! Ишь, голова у неё кругом идёт от собственной красоты, а ведь понятия не имеет, что такое пригожая женщина. Право же, начинаю я думать, что никогда ты не выровняешься, но останешься тощим эльфом на всю свою жизнь. Похоже, неразумно я поступила, позволив тебе даром потратить три-четыре месяца, когда бы работать тебе, как рабыне, пристало, ибо ни для чего иного, кроме как для рабской работы, не сгодишься ты».
Заряночка понурила голову и покраснела, однако улыбнулась краем губ и слегка покачалась из стороны в сторону, как колышется ветка ивы под порывами утреннего ветерка. Но ведьма взирала на девушку так угрюмо и злобно, что, искоса взглянув на госпожу, почувствовала невольница, как обрывается у неё сердце, и едва не изменилась в лице; однако совладала-таки со страхом.
Тогда рявкнула ведьма: «Была ли ты в лесу нынче?» – «Да, госпожа», – отозвалась девушка. Вопросила ведьма свирепо: «Что ты там видела?» Отвечала Заряночка, поднимая взгляд, с видом невинным и чуть испуганным: «Госпожа моя, видела я медведя, и преогромного, как брёл он через прогалину». –
