но не громко. Соседские отношения, опять-таки, не сложились, потому что тетя Надя всегда напоминала красавице-маме о где-то гуляющем папе. Так жили все в этом доме. Детей было много, почти все ровесники, целый день на улице – жилось интересно. Телевизор был не в почтении у ребят – мультики только по воскресеньям, да и то по полчаса. Ну, а о детских передачах в будние дни даже самый памятливый не вспомнит – их в золотое социалистическое время просто не было.
А время не шло, не бежало – оно летело, взбалмошно, хаотично, сменяя одно событие за другим. Смертельная болезнь мамы, инвалидность после болезни, развод ее с отцом, безденежье, сырая коммуналка, ссоры с соседями – все то, что на детский разум действует еще не глубоко, но формирует соответствующее поведение: никому не мешать, лишний раз не показываться на глаза и оберегать, беречь, заботиться о маме. Никого из родных вокруг, только еще один брат Игорь, который был порядком старше Катьки и Вовки и которого они очень любили и гордились им. Он учился в военном училище в областном центре в ста с лишним километров от них. Брат был всегда весел, разговорчив, артистичен, но приезжал редко. Поэтому они всегда ждали его и берегли воспоминания после его коротких каникул.
****
– Дети, построились, быстренько, не отвлекайтесь! Надя, тебе на верхний ряд, а то никто тебя не увидит. Так, молодцы! – руководила Тамара Павловна двадцатью ошалевшими от внимания и счастья выпускниками детского сада 1972 года, с усилием выстраивая их на общую фотографию. Тощий беззубый Алешка Клюшкин, который неравнодушно одергивал и дразнил Катю, непременно хотел стоять рядом с ней на фотографии. Щелк, и вот они, эти маленькие почти первоклашки, выпускались из своего раннего детства в новую, ответственную и неизвестную жизнь. Сияя от радости, прижимая к груди новенькие портфельчики со всякой нужной для школы «всячиной» внутри. Последний утренник, последние радостные слезы и то, что забыть невозможно никогда на свете.
– Катюша Бондарь, а для тебя, как человека уже определившегося в этой жизни, мы приготовили особый подарок, – сказала торжественно Тамара Павловна. И, на удивление всем, вынесла пакет с белым содержимым. Катька не верила своим глазам, не может быть!!!
Тамара Павловна развернула халатик, достала шапочку, стетоскоп и надела все это на обалдевшую от неожиданности Катьку. Радость и удивление застыли на ее лице, и больше ни слова.
– Ну, смотри, не подведи. Мы в будущем все твои пациенты. Будем лечиться только у тебя, поэтому не отступай от своей мечты.
Она и сама не подозревала о том, что эти слова станут вещими. Не пройдет и двадцати лет, как она, тяжело больная, попадет именно в Катины руки.
III
– Ну, все как всегда! И почему только со мной это происходит? – ревела Катька, сидя за партой в новенькой школьной форме, зло поглядывая на маму, стоявшую в дверях класса.
«Все дети, как дети. У них все есть – и тетради, и ручки. А у
