и не все ли равно, через сколько уровней надо прыгать, чтобы сравняться с ними: через пять или через семь?
Правда, на воеводские должности, рангом стоящие ниже «больших воевод», попадали опричники с тех самых «придонных» уровней служилой старомосковской иерархии. В основном они «годовали» в порубежных крепостях и ходили в походы вторыми или третьими воеводами. Среди них следует назвать прежде всего Михаила Андреевича Безнина, Малюту Лукьяновича Скуратова-Бельского, Романа Васильевича Алферьева[156], Константина Дмитриевича Поливанова, Григория Осиповича Полева[157], Петра Васильевича Зайцева, Ивана Боушева (Бушева? Унковского?), Игнатия Борисовича Блудова, Ивана Ивановича Мятлева, Ивана Наумовича Бухарина, Афанасия Новокшенова. Но их немного, да и карьера их складывалась довольно своеобразно. В конце опричного периода опричные и земские[158] войска действовали вместе. На закате опричнины туда записали многих родовитых аристократов, потеснивших худородных «воинников» первых лет, – таким образом, у «молодых волков» уже возникли сложности. А после «закрытия» опричнины бывшим опричным командирам пришлось строить довольно сложные отношения с бывшими земскими воеводами, в большинстве случаев заведомо превосходившими их по знатности. Некоторых из прежних выдвиженцев Ивана Грозного встречаем в роли уже не воевод, а всего-навсего стрелецких голов… От начальной опричной генерации сохранили высокое служебное положение, во-первых, самые дельные и толковые люди (например, Михаил Андреевич Безнин и Роман Васильевич Алферьев). Их в итоге оказалось совсем мало. Они счастливо дослужили до царствования государя Федора Ивановича благодаря покровительству Ивана IV[159], но затем их служебный статус был резко понижен[160]. Во-вторых, сохранили позиции поднявшиеся представители знати «второго сорта» (например, князь Дмитрий Иванович Хворостинин, князь Андрей Старко Иванович Хворостинин, Иван Дмитриевич Плещеев-Колодка из старинного московского боярского рода), которые, при случае, могли небезуспешно поместничать[161], да и в целом не занимали позицию противостояния высшей аристократии. Этим удалось сохранить свое положение и после опричнины, и после смерти Ивана IV. Собственно, фраза о русском армейском командовании, ставшем несколько менее аристократичным, относится именно к их выдвижению.
Период, когда существовала самостоятельная опричная армия, довольно краток. Всего несколько лет. И появление когорты опричных воевод из низов военно-служилого класса – тоже явление единичное. Государи московские и прежде опричнины, и после нее приближали к себе худородных фаворитов. Иван IV в годы опричнины попытался сделать из этого систему, несколько лет «экспериментировал», а потом отказался от нее, оставив за собой право на сохранение некоторых элементов радикальной опричной схемы[162].
Собственно, демонтаж ее начался за два года до
Роман Васильевич Алферьев-Нащекин (или Нащокин) принадлежат роду московских дворян, не очень заметных, но и не совсем уж ничтожным. Со знатью он тягаться без государевой поддержки не мог: у него просто не было шансов выйти победителем из местнического спора. Но при Ивана IV поднялся высоко: воеводствовал, занимал пост печатника… и много местничал, пользуясь милостивым отношением царя. Поднялся намного выше, чем мог рассчитывать по роду своему. Подробнее о нем см.: Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. М., 1963. С. 200.
Григорий Осипович Полев принадлежал к потомкам смоленских князей, потерявшим княжеское звание. Среди прочих «молодых волков» он, пожалуй, самый «родословный» человек. Его отец занимал воеводские должности. Но Г.О. Полев сделал слишком стремительную карьеру и получил больше, чем мог ожидать. Подробнее о нем см.: Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. М., 1963. С. 228.
См. подробнее главу V об опричнине.
Для тех худородных опричников, кто вошел в политическую элиту, Иван Васильевич учредил и постоянно поддерживал чин «думного дворянина» – предел мечтаний для публики подобного рода. Это позволило дворянам, оставшимся в составе государева двора после опричнины, и уступавшим служилой аристократии в знатности, сохранить положение не просто царевых фаворитов, но и политиков, администраторов, военачальников высшего звена на вполне законных, приемлемых основаниях.
Павлов А.П. Государев двор и политическая борьба при Борисе Годунове. СПб., 1992. С. 37–39.
Опричные выдвиженцы Ивана Грозного вынуждены были местничать, чтобы сохранить выгоды нового своего положения для себя, своих семей и родов. И они местничали много, упорно и непримиримо. В их среде обнаруживаются настоящие «рекордсмены» по части местничества в грозненскую эпоху. Те же М.А. Безнин, Р.В. Алферьев, кн. Д.И. Хворостинин, кн. А.И. Хворостинин и И.Д. Плещеев-Колодка – все! – входят в число самых энергичных «местников». – См.: Эскин М.Ю. Местничество в России XVI–XVII вв. Хронологический реестр. М., 1994. С. 211, 213, 242, 254. – Только Безнину, Алферьеву, и им подобным людям из средне-нижних слоев военно-служилого класса без поддержки государя отваживаться на подобные эскапады было просто бессмысленно, и при Федоре Ивановиче им продемонстрировали всю иллюзорность высоты их служебного положения, а те, кто занимал страту на уровне Хворостининых, имели шанс небезуспешно побороться за достигнутое.
В том числе и на возвышение худородных дворян, правда, производившееся не столь резко, как в опричные годы. Так поднялись Баим Воейков, Деменша Черемисинов, Роман Пивов, Богдан Бельский, попавшие в государеву «дворовую» думу.
