style="font-size:15px;"> – Может, ему давление померить?
– Думаешь, поможет? – скептически возразила Киви.
– А вообще, надо Катерине звонить.
– Вот ты и звони.
– Ладно, я позвоню, а ты померяй все-таки ему давление.
– Закатай рукав, – попросила Киви.
Он послушно закатал рукав белой рубашки, а Киви ловким движением приладила манжету и уставилась в монитор. Крыса тоже смотрела. У нее – у Киви, а не у крысы – были маленькие, совсем детские пальчики с коротко постриженными ноготками без маникюра. Он смотрел, как она хмурит брови, как двигаются пальчики, как дышит белое горлышко за высоким воротником свитера, такое тонкое и беззащитное, как бьется на нем синяя жилка, как шевелятся губы в такт биению его сердца… Вот придурок… Только что, можно сказать, восстал из небытия, а туда же – пальчики, губки! Идиот.
– Сто двадцать на восемьдесят. Как у космонавта. Стало быть, инсульт тебе не грозит.
– Ты что, врач?
– Я – нет. Врач скоро придет. Я надеюсь.
– Я дозвонилась, – вернулась взволнованная Ира-Наполеон. – Катерина сейчас прибежит. Ну, как он?
– Клиент скорее жив, чем мертв.
– Послушай, На… Наполеон, расскажи поподробнее, как ты меня нашла, а? Ира присела на табуретку, задумалась и торжественным тоном произнесла:
– Смеркалось…
– Наполеон! – одернула ее Киви.
– Киви, правда же, смеркалось! Я иду с Шариковым, а он – то есть ты – сидишь на скамеечке у нашего дома, смурной такой, в одной рубашке и галстуке. А холодно было. Я говорю: «Молодой человек, вы где живете-то? Давайте провожу, а то замерзнете!» А ты засыпаешь на ходу… Ну, я к себе и привела. А то бы замерз.
– Послушай, а больше у меня ничего не было с собой? Ни куртки, ни портфеля, ничего?
– Нет, все, что было, – при тебе.
Он оглядел себя: мятая рубашка, не менее мятые брюки, несвежие носки. Он проверил карманы, в них – ничего. Ни документов, ни ключей. Что же с ним произошло? При малейшем усилии что-нибудь вспомнить в голове гудело, как в пустой бочке.
– Слушай, а как это, когда совсем ничего не помнишь, а? – Ира разглядывала его с интересом.
– Наполеон! – Киви опять шикнула на подругу, отличавшуюся, как он уже понял, удивительной непосредственностью.
– Киви, интересно же!
– Интересно ей, – проворчала Киви, доставая сигарету.
Он прислушался к собственным ощущениям и поёжился:
– Голова пустая. Только сквозняк гуляет.
– Ужас! – ахнула Наполеон, а Киви, мрачневшая на глазах, спросила:
– И что будем делать? Может, его в полицию сдать?
В полицию ему как-то совсем не хотелось. Ему смертельно хотелось домой. Принять душ, побриться, переодеться, поесть, наконец. Но где этот дом? Черт, что же это такое?
– Не надо меня в полицию, пожалуйста! Можно, я тут у вас немножко посижу? Должен же я что-нибудь вспомнить?
– Киви, ну ты представляешь
