прочь рабские лохмотья, вымыли в душистой воде, натёрли смягчающими кожу маслами и позвали лекаря, чтобы он осмотрел и залечил раны. Затем позвали торговца, у которого приобрели соответствующие её возрасту и новому статусу наряды. Лекарь проколол девочке ушки, чтобы вставить в них маленькие золотые серёжки, а запястья украсили красивые браслеты. Цирюльник привёл в порядок густые кудрявые волосы девочки, и к вечеру недавняя кухонная замарашка превратилась в настоящую маленькую принцессу с хорошеньким розовощёким личиком, большими сверкающими глазами и красивыми пухлыми губками.
Так неожиданно и радикально изменилась жизнь дочери наложницы. Вместе с именем, она получила и то, чего была лишена с рождения – семью, заботу, детство. Впервые она спала в настоящей мягкой постели, регулярно, сытно и вкусно ела, красиво и чисто одевалась, и впервые у неё появились настоящие игрушки: несколько прекрасных кукол, большая деревянная лошадка-качалка и симпатичный меховой медвежонок, набитый ароматной травой. Ложась спать, она всегда клала его рядом и крепко прижимала к себе, словно боялась, что кто-то его отберёт.
Больше месяца Шака не видела приёмную мать – госпожу Лоис, хотя в детскую несколько раз приходил господин Элиан, молча смотрел на неё серыми, замораживающими кровь, глазами, и что-нибудь дарил: сладости, украшение или игрушку. Он никогда не заговаривал с ней, и Шака его слегка побаивалась, хотя из разговоров нянек поняла, что господин Элиан признал её своей внебрачной дочерью.
Но вот однажды госпожа потребовала девочку к себе, и Шаку отвели на половину госпожи. Лоис находилась в своём любимом будуаре: небольшой уютной комнате, обитой парчой и шелками, застеленной толстым ковром с разбросанными по нему мягкими и жёсткими подушками различных форм и расцветок. Почти обнажённое прекрасное белокожее тело прикрывали только украшения и несколько кусочков яркого шёлка.
Отослав сопровождающую взмахом руки, она жестом указала девочке место рядом с собой, и растянулась на ковре, облокотившись на одну из подушек. Шака опустилась на ковёр, скрестив ноги, и молча уставилась на госпожу. Она была уже достаточно большой и разумной, чтобы понять, что её позвала не просто, чтобы полюбоваться, а для какого-то важного разговора.
Так оно и вышло.
– Шака, – начала госпожа Лоис, – я назвала тебя своей дочерью, так как в тебе течёт кровь твоего отца – господина Элиана. А я слишком уважаю своего супруга, чтобы позволить его ребёнку прозябать среди черни и рабов. К тому же боги послали мне двух сыновей и ни одной дочери, а я больше не могу позволить себе носить бремя… Поэтому я взяла тебя в свою семью и буду воспитывать, как родную дочь… Но сначала ответь мне на один вопрос: хочешь ли ты стать такой, как я, или желаешь вырасти обыкновенной женщиной и стать подобной твоей умершей матери?
– Я хочу стать, как вы, госпожа, – тут же без колебаний ответила Шака.
– Ну что ж… Тогда я лично займусь твоим воспитанием. Но хочу предупредить, что это тяжёлый
