, 2018
© Сергей Морошко, 2018
© Соня Соколова, 2018
© Екатерина Белоусова, 2018
ISBN 978-5-4493-4060-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Анастасия Букреева
Драматург и писатель, выпускник магистратуры Российского государственного института сценических искусств по направлению «Театральное искусство». Член Союза писателей Москвы, лауреат ряда драматургических конкурсов. Автор таких пьес, как «Про дождь», «Томми», «Чужой», «Связь», «Яблочный заяц», «Каспер Сьюзи», «Щенок на люке» и «Игнат».
– Анастасия, расскажите о себе.
– С детства мечтала стать писателем. Столкнувшись с реальным миром, поняла, что не зря. Мы – волшебники.
– Хорошо, а что скажете о ваших текстах?
– Сейчас занимаюсь, в основном, драматургией. Но прозаические тексты также пишу с удовольствием. В жизни все смешно и грустно, поэтому мне нравятся противоречивые ироничные и очень печальные истории, от которых хочется смеяться.
Ножницы
Детей я хотела непременно много, а также собаку, большой уютный дом, домашний кинотеатр и мужа… Я была уверена, что стану идеальной матерью и всегда буду другом своему ребенку. Родители слишком мало общаются со своими детьми, их внимание и время пропадают в черной дыре работы и быта. Со мною, думала я, такого не произойдет.
Но прошло несколько лет, и выяснилось, что моя жизнь совсем не похожа на мечту. Мать-одиночка, живущая в однокомнатной квартире с маленьким сыном. Нервный, уставший родитель, причем очень далекий от идеала. Зато наемным работником я оказалась образцовым. Смахнув осколки мечтаний, словно пыль с тумбочки, просто по горло увязла в офисном болоте.
Сына назвала в честь Александра Великого. Спроецировала на него свое несбывшееся светлое будущее и тоскливо наблюдала, как исчезают мои материнские надежды. Шурик оказался вовсе не гением, а вполне обычным среднестатистическим лентяем. И, судя по всему, не очень смелым.
– Я очень-очень ленивый, наполовину жадный, очень умный и очень-очень хороший, – самокритично признавался он.
А еще он наотрез отказывался лезть в драки, слыл тихоней и не нравился сверстникам. Я же любила его всем сердцем и хотела, чтобы он был счастлив. А для этого, полагала я, необходимо много и упорно работать. Нам нужна была более просторная квартира. У ребенка должно быть собственное пространство. И машина, которую можно купить в кредит, решила бы столько проблем. «Хочешь денюжку?» – спрашивала я себя и, сжав зубы, шла на работу.
Кто-то очень нехороший ввел в моду вкалывать сутками в бешеном темпе и при этом считать такую жизнь нормальной. Я ее нормальной не считала. Мир взрослых километровыми шагами стремился к своему логическому завершению. Так гонщик на своем болиде развивает смертельную скорость и разбивается в расцвете лет.
Мы экономили буквально на всем, чтобы собрать необходимую сумму на новое жилье. Денег на няню не хватало, поэтому приходила она три раза в неделю, забирала Шурика из школы и до моего возвращения занималась с ним уроками. В остальные дни мне нужно было отпрашиваться с работы, отвозить сына домой, а затем снова мчаться в офис. Я все чаще стала возвращаться за полночь. Шурик воспринимал это болезненно. Он стал капризным, раздражительным, что было так на него не похоже.
– Мама, когда ты приедешь?
– Не могу сказать, бусинка. Ты же знаешь, я работаю. Это очень важно.
– Мама, тетя Света не придет сегодня? Почему она не придет? Лучше пусть придет.
– Я знаю, что лучше, родной. Но сегодня она никак не может прийти, – скрепя сердце отвечала я. – Почитай книжку, посмотри мультики. Не волнуйся. Я скоро приеду.
– Ты всегда так говоришь, но не приезжаешь…
Шурик тихонько заплакал. Я понимала это по неровному дыханию в трубке. Он усиленно сдерживал слезы, и от этого было еще тяжелее.
– Шурик, ты – мужчина, и я полагаюсь на тебя. Понимаешь? Если не на тебя, на кого мне еще положиться? – я решила немного схитрить. В книгах по детской педагогике такие формулировки считались наиболее выигрышными.
– Я не хочу оставаться один.
– Малыш, но многие дети остаются одни. И ничего страшного не происходит.
– Мне не нравится тишина, – дрогнувшим голосом отвечал Шурик.
На самом деле ему было страшно, очень страшно. Он звонил мне на работу и лихорадочно начинал что-то рассказывать. Я не могла его остановить. А когда мне все же приходилось прерывать наш разговор, он звонил моей
