ведали, что вопреки многим слухам главный посольский дьяк никаких подношений не принимает, и только лишь к книгам – особливо к иноземным книгам, где поминается Русь и московский государь, – испытывает жадную страсть. И потому завсегда стремились их ему поднести, причем неизменно в самом дорогом издании и ценном окладе. Рассказ этот к тому, что иногда под хорошее настроение дьяк давал эти книги поизучать и Гришке, строго наказывая: без выноса из Приказа. Так сказать, для познания заморских философий, и заодно – полезного языкового учения.
…В общем, со всеми этими расспросами и беседами они с Роквелем потеряли уйму времени. В Москву вернулись только по весне. Зато Артур предложил Григорию договориться с Приказом о совместной поездке в Европу. Пояснил, что собирается выгодно продать избыток шкурок в Германии и во Франции, однако не знает ни немецкого, ни французского наречий, а тамошние переводчики куда дороже.
Предложение привело Гришу в восторг, и он молил Бога, чтобы Приказ сумел договориться с Дворцом и его отпустили в столь длительное путешествие: мистер Роквель собирался пробыть в Европе несколько месяцев. Начальство поначалу, конечно, и слышать о том не желало, но узнав, сколько англичанин собирается заплатить за поездку толмача, округлило глаза и спорить не стало.
Григорий был счастлив.
Правда, перед самым отъездом думный дьяк в Приказе как-то неожиданно вызвал Колдырева к себе и, плотно притворив низенькую, обитую железом дверцу, внимательно посмотрел ему в глаза:
– Ты вот что, Григорий Митрич, службу свою делай справно, да при том за англичанином приглядывай. Что-то чуден он больно – по Руси мотается все туды-сюды, лишние версты крутит, тебя вот с собой берет тоже, коли честно, не понять зачем. Чую, дело тут непростое. В общем, впрямую ему не показывай, но приглядеть пригляди. Ну и привет Парижу с Лондинием, конечно, передай.
– А как же мне за Роквелем приглядывать? – растерялся Григорий.
– Глазами.
В Колывани[10] – нынешние хозяева города шведы называли его Ревелем – они погрузились на корабль мистера Роквеля и отбыли в Европу.
Артуру Роквелю на вид было лет сорок или чуть побольше. Высокий, поджарый, с длинным бледным лицом, обрамленным негустыми, но всегда мастерски завитыми каштановыми волосами, являвшими на лбу внушительную плешь, он выглядел скорее ученым-алхимиком – по крайней мере именно так Григорий их себе и представлял. Деловая хватка у него определенно была, да и не послал бы двор короля Якова по такому важному делу человека неспособного, но казалось, что всякие странные разговоры занимают его куда больше торговых дел.
Они методично останавливались в разных европейских портах, причем во многих из них мистер Роквель явно не собирался ничего продавать. Да и не мог: в скромных шведских, датских, немецких городишках уж точно никто не купил бы русских горностаев. Бесценный груз они большей частью сдали
