неделю к Ван Хуаю вернулась речь, и первой сказанной им фразой было: «Заберите меня домой».
– Тебя еще не вылечили, – сказал Ван Чанчи.
– Меня теперь не вылечишь, – ответил Ван Хуай.
– Даже если так, все равно нужно попытаться.
– У тебя, я смотрю, денег куры не клюют! – вдруг взорвался Ван Хуай. – На кой черт босяку шиковать в больнице? Если я здесь еще задержусь, мы останемся без гроша. А если мы останемся без гроша, ты останешься без подготовительных курсов, а если ты останешься без подготовительных курсов, то, считай, все для тебя кончено.
На лбу Ван Хуая выступили капли пота, но Ван Чанчи и Лю Шуанцзюй притворились, будто не услышали его. Словно два запрограммированных робота, они каждый день в положенное время являлись к Ван Хуаю, чтобы обтереть его, помассировать ноги, накормить, напоить, помочь сходить в туалет. Прошло три дня, после чего Ван Хуай крепко сомкнул губы, отказавшись от еды и питья. Жидкая кашица стекала с его губ на шею, он не давал даже напоить себя. Лю Шуанцзюй вздохнула:
– Мне тоже жаль тратить здесь деньги, но у тебя еще не зажила спина. А вдруг, если мы прямо сейчас отправимся домой, по дороге у тебя что-нибудь отвалится, и случится повторный перелом?
Ван Хуай закрыл глаза и никак не реагировал, но его дыхание становилось все более напряженным.
– К тому же, – продолжала Лю Шуанцзюй, – врач тоже против, чтобы ты сейчас покинул больницу.
Ван Хуай разжал губы и сказал:
– Как ты можешь им доверять?
Не зная, как лучше поступить, Ван Чанчи и Лю Шуанцзюй вышли посовещаться во двор. Понурые, они уселись на камень, оказавшись на самом солнцепеке. В кронах деревьев жужжали насекомые. Прохожие задерживали на них любопытные взгляды, но тут же, потеряв интерес, шли дальше.
– Сколько у тебя еще осталось с собой? – спросила Лю Шуанцзюй.
Ван Чанчи пошарил по всем карманам, вытащил горсть мелочи и положил все, что нашлось, на расправленный подол платья Лю Шуанцзюй. Побоявшись, что не до конца все вычистил, Ван Чанчи вывернул карманы, которые, словно пустые кишки, свесились вдоль его тела. Лю Шуанцзюй тоже выгребла все, что у нее было, в общую кучу. Ван Чанчи расправил все купюры и передал ей. Она дважды пересчитала деньги и объявила:
– Итого одна тысяча пятьдесят три юаня и шесть мао[4], хватит самое большее на пять дней.
– Будем смотреть по ситуации.
– За пять дней твой отец не обязательно поправится.
– Ты думаешь, лучше забрать его домой?
– Не знаю. Ты мужчина, тебе и принимать решение.
Ван Чанчи зарылся лицом в ладони, его голову наполнило жужжание насекомых, напоминая бурлящую воду или стук тысячи гладильных молотков. Только почувствовав, как затекла шея, он наконец поднял голову. Лю Шуанцзюй передала ему кучку смешанных купюр. Он их не взял и даже отстранился.
Мао – китайская денежная единица, одна десятая часть юаня.
