стул, сел, оперся локтями о стол, в несколько глотков допил оставшийся чай. Что же было вчера, а? Надо ж так! О господи!
Он неподвижно посидел еще с минуту, однообразно думая, что «Надо ж было так», не поднимаясь из-за стола, протянул руку, взял заварочный чайник, и вылил в чашку все, что вылилось. Оказалось, даже больше, чем можно было надеяться. Так же, не поднимаясь, он дотянулся до громкоговорителя и повернул ручку. «Выступая, в кремле, перед членами политбюро ЦК КПСС, Константин Устинович Черненко особо отметил, что, претворяя в жизнь, исторические решения 26-го съезда КПСС, советские люди…» Хамон убрал звук.
Да, ну и дела! Сколько времени, хоть? Он поднял телефонную трубку, трижды крутанув диск, набрал 100. Голос механической женщины бесстрастно сообщил, что точное время 9 часов 44 минуты. С минуту он посидел в раздумье, потом набрал телефон Поручика, услышал голос его матери и немедленно положил трубку. Еще не хватало сейчас отвечать на всякие чекистские вопросы! Ладно, не судьба.
Поехать, что ли в институт? Еще можно успеть ко второй паре. А смысл? Сегодня суббота, а через неделю все равно всем ехать на картошку, на месяц. А через месяц, кто там вспомнит, сколько пар пропустил, сколько посетил?
Ладно, все-таки поеду – решил он. Все лучше, чем здесь одному куковать.
ХАмон – эта кличка прилипла к нему давным-давно. Кажется, еще в первом классе. Точно в первом! Только сначала его звали ХамОн.
В 1973 году, отец сводил его на выставку, где демонстрировали сокровища гробницы Тутанхамона. Почему-то, выставка эта произвела на первоклассника колоссальное впечатление, а тем, что ему понравилось, он считал необходимым поделиться решительно со всем белым светом. Рассказывая, про удивительный саркофаг, в котором хранилась страшная мумия, про искусство бальзамирования и т.д., он столько раз употребил имя покойного фараона, что друзья стали звать его Тутанхамоном.
Само собой, кличка эта была длинной и неудобной, поэтому Тутан скоро отвалился. Остался один ХамОн. Затем, уже где-то в старших классах, ударение переехало со второго слога на первый и стали его называть, несколько на английский, как всем казалось, манер, ХАмон. Вот так.
ХАмон вышел из подъезда, и деревянная коричневая дверь громко бухнула у него за спиной. Внутренне съежившись, ссутулив плечи он шагнул под мелкий моросящий дождь, заспешил к метро. Благо идти было недалеко, от силы пять минут.
Он шел по мокрому тротуару, вдоль широкой улицы. С противоположной ее стороны, с плаката, взирал на Хамона огромный, седой и благообразный Генеральный Секретарь, Константин Устинович Черненко. Под портретом, белым по красному, было выведено, взятое в кавычки мудрое изречение: «Экономика должна быть экономной!». Рядом ветер трепал три мокрых и тяжелых красных флага.
Хамон скользнул невидящим взглядом по этой величественной «наглядной агитации», он действительно не замечал ее. Она была просто обыкновенной,
