дома.
Мужиков в этих домах тоже не осталось. Все на фронте.
Местная малышня напоминает мне детство.
Так соскучился я по аулу. По запаху жусана36. По дикой скачке на коне по степи.
И еще по нашей еде. Мне здесь ее не хватает.
Но это война, Айша. Мы должны терпеть. Ради тех, кто ушел. Ради тех, кто остался.
Мы не отдадим врагу ни одного метра нашей земли.
Мы будем сражаться до конца.
Вот сейчас опять вытащил твою фотокарточку.
Я глажу ее, и опять ощущаю, как глажу твои гладкие волосы.
Ты рядом со мной везде.
И ты не даешь отчаяться мне.
Как я хочу увидеть тебя и прижать тебя к груди.
Айша! Многие говорили, что война постепенно выветривает из души солдата человеческую нежность. Оказывается подобные утверждения – сущая ерунда. Наоборот, мои чувства окрепли, превратились в нечто такое, что нельзя отделить от души моей. Я верю в наше будущее. Оно у нас светлое, молодое и прекрасное. А ты в этом будущем видишься мне знаком чистоты, делаешь жизнь вечно юной, звенящей, как веселый ручей.
Удивительная тишина вокруг.
Кузнечики… Трава… Солнце… Как будто нас сюда на отдых собрали.
А люди отсюда уходят на смерть.
Здесь запах смерти повсюду.
Но я умирать не собираюсь.
Мы столько прошли с тобой.
У нас с тобой еще так много впереди.
…В атаку мы пойдем на рассвете.
Думаю о многом – перед боем всегда как бы входишь в новый мир.
Мир войны.
Спи спокойно, родная. Мы бережем твой покой.
Я стал солдатом, чтобы сражаться за тебя, за нашу Родину.
И с мыслью о тебе и о Родине я пойду завтра в бой.
Поцелуй от меня всех наших родных и друзей.
P.S. Я вспоминаю, как впервые встретил тебя там, в урочище Бетпак Дала. И мы выжили тогда, во время Итзамана.. Выживем и сейчас.
Глава 10. Итзаман37
– Беги, Айша, беги, – стонал ветер. – Беги, чтобы спастись.
– Нет, нет, я не брошу их. Я не оставляю их, – заливаясь слезами, бегала тщедушная девочка вокруг небольшого холма, охраняя уже остывшие тела родителей и сестры от диких зверей.
Степной ветер вздыбал песок Сары Кума и забивал рот, уши, глаза девочки.
Одетая в лохмотья, получеловек, полу-призрак, человеческий обрубок, с демоническим неистовством махала огромным куском саксаула, вцепившись в палку двумя худющими детскими ручками.
Руки затекали, большой платок, накинутый на голову сбивался от ветра, обнажая косички.
Но девочка не отступала.
– Кет, кет38, – кричала она нападавшим то ли собакам, то ли шакалам. То ли отощавшим
Жусан – полынь.
Итзаман – дословно: собачье время.
Кет – уходи.
