как вся и городская «братва» беспредельщиком, но побаивался. Знал, что этот урод мог нащупать самое больное место у человека и безжалостно этим воспользоваться. А у «Рыжего» такое место присутствовало и не являлось тайной ни для кого – крошечная больная дочка Наташки Сергачёвой. Он по пьяни два года назад изнасиловал её, но девушка не стала заявлять в милицию – пожалела старую, беспомощную мать «Рыжего». Матери, жалость, конечно, не помогла: померла в начале этого года. А у Наташки родилась дочь с врождённым пороком сердца. Когда «Рыжий» узнал об этом, то попробовал загладить вину и жениться на ней, но Наташа так и не смогла переступить через ненависть и брезгливость. Он пытался передавать деньги через её подруг, летом ночевал на лавочке возле дома… Всё бесполезно… Она не замечала «Рыжего», относясь к нему, как к пустому месту.
– Пля… Опять – невезуха! – вскричал «Гриха», когда «Кучерявый» перед его носом выкинул поочерёдно «Даму», «семёрку» и «Туза». У самого насчиталось ровно двадцать.
– Ну, и что с тобой будем делать? – ехидно посмеивался Коротков.
– Но ты ведь говорил, что я уже отработал своё!
– Конечно, отработал. А кто говорит о чём-то сверхъестественном… Сейчас я придумаю тебе задание, а пока… «Дылда», наливай, выпьем за моё здравие!
Тому не надо было повторять два раза: он метнулся к начатой бутылке самогонки и принялся разливать в опорожнённые ёмкости. Но «Кучерявый» неожиданно тормознул его.
– А вот «Гриха» у нас полную кружку спирта неразбавленного выпьет. Без закуски…
– Ух, ты! – наигранно заверещал «Дылда», изображая то ли зависть, то ли сожаление по поводу участи собутыльника, – А он сможет?
– «Куч», пощади…, – взмолился «Гриха», – В последнее время спиртное с трудом идёт: печень с поджелудочной пошаливают. Не хочу, как сосед мой, Вован, в сорок пять от панкреонекроза загнуться. А то и раньше…
– Слов-то каких нахватался…. Пакрно… Тьфу! Не выговоришь! – Коротков поморщился, – Меня это не колышет… Будешь концы отдавать, отнесём к бабке Самсонихе – она мёртвого на ноги поставит.
Со наворачивающимися на глаза слезами «Гриха» сходил на кухню за армейской кружкой, неведомо откуда появившейся в кухонном хламе хозяина квартиры, и поставил её на стол.
– Будь что будет! Не поминайте плохим словом, если вдруг – того…
– Да, не ссы! – принялся успокаивать несчастного «Дылда», наливая в кружку самый настоящий C2H5OH, – Всё обойдётся… Зато кааакой кайфец словишь!
«Гриха» перекрестился, хотя и был отроду некрещёным, и одним залпом – давясь, но не отрываясь, большими глотками выпил «термоядерную жидкость». Несколько минут (две-три, не больше) он простоял в оцепенении, сильно зажмурив глаза и также сильно сжав остатки зубов.
– Жив? – спросил «Кучерявый».
– Жиииив.., – еле выдохнул «Гриха» и рванул в строну туалета, откуда вскоре донеслись звуки, характерные для рвотного
