ремя (да, время для романтики в Аду – утро, а не вечер, как это обычно бывает на Земле) он спешил на встречу с демонессой – красавицей Кайли. До встречи с Кайли Варфоломей страшно страдал от одиночества и всякого отсутствия личной жизни. Но вот уже два месяца он жил, как в Раю. Целые дни они проводили с Кайли в постели. После долгого вынужденного воздержания черт был ненасытен. Он упивался страстью, с наслаждением исследовал прекрасное тело. Иногда ему даже казалось, что это не просто физиология, а самое настоящее слияние душ.
Варфоломей был чертом прогрессивным и почитывал на досуге научно-популярные журналы. Особенно любил «Вокруг Ада» и «Наука и смерть». Так вот, в последнем выпуске была напечатана короткая заметка о том, что, возможно, ученым все же удалось обнаружить у чертей и демонов наличие души. Данный факт мог привести к настоящей революции в Аду. Тысячи чертей могли начать требовать отпуска в Раю… В общем, тираж журнала быстренько изъяли, чтобы не началось черт знает что.
Мысли Варфоломея снова вернулись к Кайли. О, как она умела его зажечь, как стонала его имя! При одном воспоминании о легкой хрипотце в ее голосе, об этом «Вар-р-р-фоломей» у черта шерсть на спине встала дыбом. Ну, и еще кое-что.
В общем, Варфоломей был неприлично, восторженно счастлив и в очередной раз задавался вопросом, почему такое шикарное похотливое исчадие ада выбрало его.
Надо сказать, у него имелись основания для сомнения. И это несмотря на то, что он обладал набором неоспоримых достоинств. Например, был широкоплеч. Мнение о том, что все черти мелкие, – устойчивый предрассудок, не имеющий отношения к реальности. Даже непонятно, кому понадобилось их унижать и распускать такие слухи.
Но вернемся к достоинствам Варфоломея. Он был приятно волосат, а также обладал недюжинной силой. Рога – аккуратные, с тремя завитками – торчали под хорошим углом. Рыльце в пушку. Мужская гордость… В общем, было там чем гордиться.
Все это перечеркивал один-единственный, но очень существенный недостаток. Черт был белым. Сквозь белый жесткий мех проглядывала беззащитно розовая кожа. А еще, стыдно сказать, глаза у него были… небесно-голубого цвета.
Ну и имя, конечно.
Родители Варфоломея обладали чертовски специфическим чувством юмора. Когда акушерка вложила его в руки матери и та увидела беленького чертеночка, она так смеялась, что в комнату примчался новоиспеченный отец. Он озадаченно крякнул, глядя на сына. Сам-то папа был обладателем эффектной шерсти цвета угля.
Кстати, черти очень чувствительны к оттенкам черного. Поэтому вы никогда не услышите, чтобы кто-то из них называл черное просто «черным». Нет, черт точно определит оттенок: антрацит, цвет воронова крыла или черный, как остывшая лава. Поверьте, у них в запасе полно вариантов.
Так вот: отец долго рассматривал белоснежное дитя, которое кривило ротик и бессмысленно таращило голубые глазки, а потом изрек удивительную истину:
– Детей не выбирают. А давай назовем его Варфоломей?
Мать нахмурилась. Во-первых, она слишком устала после родов, а во‐вторых, имя ей показалась подходящим, но как истинная демонесса она сначала возразила:
– Варфоломей? Мы же хотели назвать его в честь Люцифера.
– Слушай, сейчас этих Люциферов – как грязи. Каждый первый Люцифер, а каждый второй – Баал… У меня на работе три Вельзевула. Подумай, что будет в детском саду, – черту все больше нравилась собственная идея. – И еще: с Варфоломея – ну, его еще святым объявили – сняли кожу, так что он был таким же розовым.
– Ой, как оригинально!
Так Варфоломей обрел не совсем уместное для Ада имя.
Но в одном его отец оказался прав. Ни в детском саду, ни в школе, ни в адском легионе ему не встречалось других Варфоломеев. Как, впрочем, и других белых чертей. Легко можно представить, как жилось ему с белой шерстью и именем святого. Как в Аду, в худшем смысле этого слова. Сколько насмешек и издевательств… Но теперь Валфоломей бодрой рысцой бежал к любимой женщине, и прошлое, казалось, осталось в прошлом.
Кайли встретила его в дверях, красивая и соблазнительная. Варфоломей стиснул ее в объятиях, потянулся, чтобы поцеловать, но она натянуто улыбнулась и отстранилась.
– Варфоломей, нам нужно поговорить.
Она вывернулась и прошла, цокая коготками.
– Садись.
Кайли кивнула на кровать, а сама села на пуфик.
Это короткое «садись» прозвучало в ушах черта похоронным колоколом. Он сел на край кровати, положил руки на колени и уставился на свои пальцы.
– Я подумала. Нам нужно расстаться, – довольно уверенно начала она.
Варфоломей вспомнил о душе. Она болела, горела и металась.
– Понимаешь, я не
