рядом зарубежных (англичанин Джером Горсей, поляк Гейденштейн, итальянец Гальявини, голландец Масса) и отечественных современников, включивших в сцену избиения царевича боярина Годунова, который пытался вмешаться, но сам был якобы изранен посохом царя… Заслуживает внимания факт, что после гибели царевича Грозный вскоре отдалил от себя Бориса Годунова, чего нельзя сказать о его старом любимце Богдане Бельском… Но потом все же простил Годунова и даже высказал восхищение его поступком «защиты друга и брата».
Псковский летописец на основании тех же слухов, что питали его современника Пассевино, отбросив многие душераздирающие подробности гибели царевича, написал лапидарно и по существу: «Говорят, что сына своего, царевича Ивана, за то царь поколол жезлом, что тот стал говорить ему об обязанности выручать Псков (от Батория)». Подобными же слухами о главной причине ссоры отца и сына и убийстве царевича питались многие иностранные хронисты и историки-писатели.
По свидетельству же иезуита Пассевино, описавшего реальную смерть сына и предвосхитившего за два года скорую смерть отца, психическое и телесное состояние царя было ужасным. Убийца сына был в отчаянии, вскакивал по ночам и кричал, а собрав бояр, объявил, что не хочет больше царствовать. И еще царь в слезах вопил: поскольку оставшийся новый престолонаследник царевич Федор не способен править государством, то пусть придворные вельможи подумают, кто из бояр достоин занять престол царский. Бояре же, по словам иезуита, опасаясь хитрости царя, объявили, что они не хотят на престоле никого, кроме сына царского, и упрашивали самого Иоанна не покидать правления…
Самое поразительное, что «главный исторический свидетель» убийства царевича Ивана иезуит Пассевино заявлял о скорой смерти Грозного за два года до его смерти, именно тогда, когда тот прилагал все усилия посвататься к одной из родственниц королевы Елизаветы – Марии Гастингс, – чтобы найти спасение и подлечиться в Англии.
Еще в разгар опричнины Грозный задумал в случае боярского мятежа искать спасения в Англии, где высоко ставили имя царя за содействие англо-русским торговым купеческим сношениям. Главный царский лейб-медик того времени Елисей Бомелий первым подал ему мысль насчет сватовства.
Бомелий, известный при московском дворе под именем «дохтура Елисея», был родом из Голландии или Вестфалии, изучал медицину в Кембридже, великолепно владел астрологией и тайными оккультными знаниями, за что лондонский архиепископ даже отправил его в тюрьму за чернокнижие. После скитальчеств по Европе Бомелия из Англии забрал с собой посол Грозного, зная о тайной любви царя к магам, колдунам, астрологам, особенно после таинственной мистической смерти царицы Анастасии. Бомелий, прибывши в Москву, быстро нашел доступ к сердцу царя, который сделал его не только своим личным врачом, но и предсказателем, изготовителем ядов и защитником от ядов. Заметив в царе подозрительность к окружению,
