западными фальш-историками.
Хотя справедливости ради надо заметить, что такие летописцы, как Лызлов, еще не были до конца причесаны под «европейский полубокс». С инакомыслием покончили лишь в эпоху Петра I и даже, возможно, чуть позже, во времена «просвещенной» Екатерины II.
Татарские и другие тюркские исследователи конца XIX – начала XX веков, проснувшись, наконец, от долгого летаргического сна и пользуясь, не только европейскими, но и восточными свидетельствами, как могли, очищали свою историю от ложных наветов и клеветы.
К примеру, один из них, Гайнетдин Ахмеров (1864–1911), прямо указывал на ошибочные положения, как русских историков, так и русских летописей.
В своем исследовании «Казан тарихы» («История Казани») он писал, что «русские исторические сведения чаще всего исходят из оставленных монахами летописей. А эти сведения, особенно в эпоху Казанского ханства, так и дышат ненавистью к татарам, то есть изначально настроены только на негативное восприятие всего татарского».
Но не все русские историки «дышали ненавистью к татарам». Михаил Худяков, позже Лев Гумилев, много сил, ума и таланта положили на то, чтобы разрушить «черную легенду» о Татарах.
А в русской эмиграции возникло целое движение – евразийцы, которые считали Российскую империю прямой наследницей Золотой Орды.
«Видеть в туранском влиянии только отрицательные черты – неблагодарно и недобросовестно, – писал один из лидеров евразийцев князь Николай Трубецкой. – Мы имеем право гордиться нашими туранскими предками не меньше, чем предками славянскими, и обязаны благодарностью как тем, так и другим. Сознание своей принадлежности не только к арийскому, но и к туранскому психологическому типу необходимо для каждого русского, стремящегося к личному и национальному самопознанию» – из очерка «О Туранском элементе в русской культуре», в кн. «Наследие Чингизхана».
Глава 2. «Черная легенда» продолжает работать
Самостоятельная историческая мысль у Татар просуществовала не долго. После некоторого оживления после Октября 1917-го наступили годы глухой реакции.
Хотя сначала захватившим власть большевикам было вообще не до исторической науки. Все прошлое объявлялось реакционным, а «Россия – тюрьмой народов». Если, что в ее истории и случалось прогрессивное, то это классовая борьба – восстания и бунты.
Действительно, если заглянуть поглубже эпохи Петра, то история теряется в смутной дымке русско-татарской Московии, через нечеткие, размытые контуры которой явственно проглядывает лицо грозной империи Чынгызхана.
В 30-е годы минувшего столетия Сталин поменял историческую установку, в том числе и ленинскую фразу. И она стала звучать, не как «Россия – тюрьма народов», а как «Царизм – тюрьма народов».
Если быть точным, то Россию «тюрьмой народов» первым объявил не Ленин. Это было сделано за 27 лет до появления на свет «вождя мирового
