и глупых историй про детей её подруг, которые казались мне утомительными и ненужными. Сейчас я скучаю даже по ним, ведь наше общение теперь сводится только к ссорам и обидам. Я слышу, как она демонстративно всхлипывает, временами жалуется на давление и головные боли, и во мне растёт чувство вины. Она добивается именно этого, я понимаю. Но, кажется, у неё всё-таки получается.
– Не говори так, пожалуйста, – протестую я, стараясь не нервничать. – Эйвери тоже передавала тебе поздравления, – лгу я.
– Мне не нужны её поздравления, – кричит мама, и её голос дрожит. Больше всего я боюсь, что она снова начнёт плакать, и я не выдержу. Мы никогда не доводим разговоры до конца, потому что я не выношу её слёз.
– Она твоя внучка, мама, – я стараюсь сделать так, чтобы мой голос звучал убедительнее, хотя отлично понимаю, что никакие аргументы тут не помогут.
– Она не моя внучка! У меня горит пирог, созвонимся позже, – мама бросает трубку. На этот раз первой не выдержала она.
Я бросаю телефон на стол и возвращаюсь в кухню. Эйвери уже домывает тарелку, пусть и не так умело, как взрослые. Эта девочка растёт на удивление хозяйственной и дисциплинированной, хотя говорят, что такие дети всегда более педантичны.
Впервые мы услышали об эпилепсии, когда Эйвери было четыре. И тогда всё изменилось. С тех пор я научился многим вещам: быть осторожным и внимательным по отношению к дочери, всегда обращать внимание на её самочувствие и настроение, иметь под рукой все необходимые медикаменты, переживать за неё каждую минуту и самое главное – ценить каждый день, проведённый рядом с этой девочкой. Эйвери никогда не была смертельно больна, однако я понимаю возможные последствия своих ошибок в уходе за ней.
– Но ведь я не передавала никаких поздравлений, – говорит Эйвери, вытирая руки. Она смотрит на меня и качает головой, словно осуждает. – Это ты должен учить меня не лгать, а не я тебя.
Я улыбаюсь. Порой я забываю о том, что моя дочь так быстро растёт. Мне хотелось бы всегда видеть её маленькой девочкой, играющей со старым медведем матери и не знающей ещё боли утраты.
– Я не солгал. Верю, что ты хотела её поздравить.
– Тётя Мэдлин заберёт меня или она сегодня будет у бабушки? – спрашивает Эйвери.
Я мою руки, беру необходимые вещи и выхожу из кухни.
– Ещё не знаю, я позвоню ей. Не переживай, ты не останешься одна. Сегодня вечер спагетти, ты не должна пропустить это, – кричу я на ходу.
Девочка смеётся, и я в очередной раз осознаю, как мне приятно слышать её искренний смех, приятно делать её счастливой. Казалось бы, что сложного порадовать ребёнка? Но на самом деле у детей совершенно другие ценности, и взрослые редко понимают их. Я не исключение. А потому для меня были важны моменты, когда я мог угадать её потребности.
– Приготовишь соус с грибами? – предлагает Эйвери, когда мы уже выходим из дома.
В кармане
