стоял у огромного окна и смотрел, как она плавает. Эта девочка не отступит от своего, в ней столько жизни, она отважно противостоит обстоятельствам, и не намерена сдаваться.
– Она вам нравиться?
Экономка стояла за его спиной, протягивая ему бокал с виски.
– Она сложная натура и упрямая. Я обещал её отцу, а потом узнал, что он покончил с собой. Теперь я в ответе за эту девушку.
– Она выстрадала право стать личностью.
– Разве для женщины неважно просто быть любимой? Они вроде живут тем, что Бог пошлёт. Магазины, коктейли, хвастовство среди подружек. Но эта не такая, она всё это ненавидит.
Давид продолжал смотреть на то, как она вылезла из воды, обмакнула полотенцем изящное тело, затем свои тёмные длинные волосы, и легла на шезлонг.
– Вы правы, ей это не нужно. Она хочет доказать всему миру что не важно кем ты родился, важно кто ты сам.
– Так и есть… – произнёс он, задумчиво отпив с бокала.
– Вы сегодня ужинать дома будите?
– Нет… – он посмотрел на дорогие наручные часы. – Уже шесть, приму душ и поеду в город.
Экономка кивнула головой и удалилась. Он не особо распространялся о своих делах. Она знала его десять лет, очень скрытный и задумчивый мужчина оставался для неё загадкой. Часто угрюмый задумчивый, немногословный он умел контролировать свои эмоции, никто из прислуги не видел его в гневе или кричащим. Его мать жила в городе она редко встречались, в основном на семейных торжествах или на приёмах. В этом доме никто не говорит на повышенных тонах, не слышно смеха, будто всё застыло.
Давид поднялся к себе, принял душ, надел красивый дорогой костюм, сорочку застегнув рукава платиновыми запонками, пригладив руками, волосы покинул комнату.
Ева ужинала в столовой, и при виде его расфуфыренного чуть не поперхнулась куском рыбы. Она, конечно, не впервые видит его в костюме, но сегодня он выглядел особенно хорошо.
– И куда путь держите хозяин? – съязвила она, запив рыбу белым сухим вином.
– Ева, выбирай выражения. Не к лицу Леди так вести себя.
– А я не хочу быть Леди. Мне надоело, что все вокруг меня считают хрустальной вазой, и если меня толкнуть я упаду и разобьюсь на тысячи осколков.
– Разве это плохо?
– Плохо, очень. Не хочу быть вазой, и не буду.
– Извини я бы ещё подискутировал, но не могу.
Давид направился в холл, а Ева злобно сощурив глаза, решила узнать, куда это он собрался.
В закрытом клубе « Гидра» стоял полумрак. Несколько полуголых девушек извивались под ритмичную музыку на небольшом подиуме, касаясь себя, непристойно манили клиентов завораживающими взглядами. Давид присел за свой столик, который всегда был свободен по предварительному звонку его помощника. К нему тут же подошла администратор, и по его желанию ублажала его, когда ему вздумается. Но сегодня он пришёл за другим, ему нужно было утолить другую жажду. В его груди разгоралось пламя, он хотел, пытался
