это были за угрозы, что они хотели я конкретно не знаю, – сказала Соня, – вам надо поговорить с нашим юристом Шварцем Соломоном Израилевичем, он как наш поверенный адвокат был наиболее знаком с делами Карла.
– Да, его телефон у меня имеется, – ответил Райнгольд, – могли бы вы меня представить начальнику охраны, как его там, Грачевскому и компаньону Карла, Спасскому.
– Да, непременно, вот кстати, вам их визитки. Я им сообщу, что бы они с вами связались в ближайшее время, – сказала Мориц.
– Я так же хотел бы побывать в вашем яхт-клубе в Коктебеле, а дальше по обстановке, – сказал Роман.
– Держите меня, пожалуйста, в курсе расследования, – попросила Соня.
– Всенепременно, – ответил Рома, с чем и откланялся.
Дворецкий и мраморный дог проводили его до ворот. Выйдя за калитку, Роман развернулся неожиданно к Юстасу и спросил:
– Вот служивый всё-таки хочу спросить, пандус для инвалидной коляски я видел, а саму коляску нет, почему не знаешь?
Дворецкий от неожиданности долго соображал, но потом, придя в себя ответил:
– Так это же не для инвалидной коляски, хозяин вполне нормально ходил, это по распоряжению господина Морица, для детских колясок, на будущее устроено…
– А дети то где? – удивился Райнгольд.
– Ну, это надо у Клары и Готвальда спросить, кто быстрее успеет, – усмехнулся Юстас.
– А где они, кстати?
– Так это, Готвальд в Киев уехал по делам, он же там в своей квартире и живёт постоянно. А Клара на фитнес поехала, – ответил ему дворецкий.
– Да, все в печали, – констатировал Роман.
Телефон в его кармане пару раз крякнул, Рома увидел на экране сообщение, что на его счёт от Олбериха Леопольдовича М. поступило 50 тысяч рублей.
«А старичок то всё успел,» – подумал про себя Роман.
Подойдя к своей машине, Роман Генрихович передумал, куда-то ехать, и решил зайти в находящуюся за кованой оградой старинную армянскую церковь Сурб-Саркис, что бы побыть в тишине и привести мысли в порядок. Роман, пройдя вдоль кованой, старой ограды, через открытые нараспашку ворота, пошёл по выложенной серой и розовой плиткой в шашечки плиткой тропинке к невысокому старинному зданию. Одна часть стариной церкви была сложена из дикого камня со вставками. Это были, то ли могильные древние плиты с надписями на армянском, то ли какие-то летописные скрижали, выбитые на древнем камне. Вторая часть церкви была из светлого ракушечника. Над церковью возвышался прямой четырёхконечный крест, над небольшой прямоугольной башенкой, венчавшей довольно пологую двухскатную крышу из черепицы.
Тихий двор церкви утопал в тенистой зелени деревьев, акаций и древесных можжевельников. Из дверей, ведущих в молитвенный
