то это еще не повод закрывать наш домашний цех. Наоборот. Посмотри, какой ажиотаж вокруг вообще всей одежды. А джинсы? Это же светопреставление. Будем шить джинсы.
– А материал? А фурнитура? А лейбы? А нитки? А фасоны? А сбывать где? Да и машинки уже старые. Нужен промышленный аверлок. Хоть один – почесал за ухом Иванушка.
– Вот ты и ответил сам на свои вопросы. Нужно доставать. Собирай опять Мотю и Лёпу – пусть подготовят свои предложения. Кто что может в данной ситуации. Лично у меня почти все в голове готово. Хочу послушать вас троих.
– Как успею все это? Еще и погулять надо.
Валера немного растерялся.
– Ты уж определись. Или гулять, или быть богатым, а пока хоть обеспеченным. Тогда и гуляется лучше. Хочешь гулять – гуляй. Мы с Виталиком сами начнем. Правда, Плохиш? – подмигнул я Виталику.
– А я в деле? – спрашивает Плохиш.
– Да куда уж без тебя, – отвечаю со смешком.
– Ну, по-моему, все. Расходимся. Времени тебе, Валера, неделя. Виталик поможет. Через неделю встречаемся опять в нашем, но временно захваченном баре. Про меня, естественно, не должна знать ни одна живая душа. Никто даже из ваших близких друзей.
– Само собой. Все будет в ажуре.
Глава 5
Моя Марина все никак не успокоится.
– К Наташе-то, когда пойдешь? – интересуется Маринка. – Или опять к своей Светочке побежишь?
Я отмахнулся: какие уж тут Натальи и Светланы, когда – такое! Легкость, с которой упрятали Макса, говорила о том, что, в общем-то, все мы под статьей ходим, и что сажать нас станут, при возможности, вовсе не за те нарушения закона, в которых мы и в самом деле были виновны. Но Марина хотела услышать ответ.
– Да успокойся! Я же говорил тебе, что был у нее и все выяснил. Со Светкой уже все! Завязал.
– Вот когда увижу тебя с Наташкой, тогда и успокоюсь.
На самом деле я еще не знал, так ли это. Нет, особого желания видеть Светлану у меня не было. Пусть себе выходит замуж. Да и необходимость кому-то что-то доказывать, вроде как, тоже, уже пропала. Но…
Но, по какой-то причине, желания «вот прям срочно» увидеть Наташу тоже не возникало. Может, это было связано с обрушившимися на меня новостями, а может, и нет: признаться, за все это время такой уж острой тоски по этой девушке я так и не испытал.
Сестрица моя – тот еще фрукт; и до моего ухода в армию, будучи совсем малявкой, могла так пробуравить взглядом, что – будь здоров! А за два года хоть и не выросла ростом, но еще поднаторела в этом деле; под ее взглядом мне стало совсем неуютно и я, вместо того, чтобы сообщить, что, в общем-то, и к Сабариной как-то охладел, и еще подумаю, как в дальнейшем строить с ней отношения, произнес вслух совсем другое:
– Ну, Маришка, вот разгребусь.… Вот честно, просто не хочется ее своими проблемами грузить…
В конце концов, к Сабариной и в самом деле надо будет зайти, но у меня
