кружится? Если кружится… не терпеть…
– Нет, у меня не кружится, – отвечаю я узи-искуснице, поглядывая на нее с высоты банкетки.
– Смотрите, Л.А. …. – и они перешли на гиппократов язык, к счастью, скрывающий от пациентов всю правду. Кто хочет знать их правду? Я не хочу, поэтому не прислушиваюсь, а смотрю в окно и тихо-тихо пою песню про лен-конопель: "В темном лесе, в темном лесе, распашу ль я, распашуль я, пашенку, пашенку, я посею, я посею, я посею, лен-конопель, лен-конопель…"
Л.А., тем не менее, посидел рядом, посмотрел еще немного на загадочные дыры и стал рисовать на моей ноге узоры: кружочки, линии соединения и крестики, синим фломастером, очевидно, появившимся у него из рукава. Нога стала красивой.
– Где же вы находите таких сложных пациентов? Ужас, смотрите: вот узел, а вот еще дыра…
Конопель засеялся, стало скучно, я тоже посмотрела на экран: серо-синее булькающее пространство… что они там видят? О чем говорят?
– Если вашей дочери не сделать операцию вовремя, то слепота как следствие будет прогрессировать, возникнут проблемы с позвоночником, видите, она держит голову неровно, ей так удобней смотреть, мы вам предлагаем двойную операцию…
Я сижу на скамейке, мама вдалеке говорит с врачом. Мне нравится слово «двойную», вот бы есть двойные конфеты. Я подхожу к маме:
– Мама, соглашайся, двойная это больше, чем одна. Это вкуснее.
Врач смеется и поворачивает мне голову.
– Ты скоро будешь как все. Хочешь?
Я жму плечами – непонятно.
– Тебя не будут дразнить.
Я не верю, я обиженно сажусь обратно – меня постоянно дразнят, и я постоянно дерусь или плачу.
– Я могу еще парочку таких сложных подыскать, – неожиданно вступаю я в их диалог.
Смеемся с узисткой, Л.А. удивился, приподнял нос с бровями и вернулся к рисованию, крутя меня в разные стороны.
– У вас голова не кружится? – повторяет пароль узистка.
– Да нет, с чего бы ей кружиться? Хотя от голода, пожалуй.
– Ай! Кушать не дают!
Л.А. дорисовал свои диаграммы и куда-то вышел. Я слезаю вместе с татуажем и спрашиваю узистку, разглядывая новообразовавшуюся графику:
– А я ходить-то буду?
Посмотрев на синие кружочки, она рассказывает знаменитый анекдот: пациент после операции спрашивает у хирурга:
– Доктор, а я на скрипке буду играть?
– Ну да, конечно.
– Странно, а раньше не играл.
Мы смеемся, я открываю рот, чтобы рассказать другой анекдот:
Больной отходит после наркоза:
– Доктор, я что-то не могу нащупать свои ноги.
– Видите ли, нам пришлось ампутировать вам руки.
– Идите в палату, неожиданно говорит, появившийся доктор-художник.
Меня везут на операцию.
