я могу восхищаться Зимним дворцом, который стоит рядом с Версальским. Хоть что-то интересное в этой унылой поездке. Там же находится пирамида Хефрена. Вокруг нее ночью часто любят собираться пауки, которые устраивают соревнования между собой, кто быстрее заберется на вершину. А после идут в паутинный дом, к шлюхам-мухам.
– Как вас зовут? – спросила рыба. Обычно никто не спрашивает мое имя, для меня это было даже как-то странно.
– Ди, – ответил я.
– Довольно незамысловатое имя. Скажите, Ди, почему вы используете кошек как средство для передвижения? Я долго думал, почему бы не использовать длинноногих слонов, – сказала рыба. Это звучало крайне глупо.
– Ха! Слоны долго боролись за равенство, вы знаете, что за такие слова, вас могут усадить за решетку?
– Я знаю лишь то, что мир слишком несправедлив для котов и почему-то вдруг стал справедливым для слонов, – сказала рыба.
– Коты не прочь работать в повозках, иначе им не на что будет прокормить себя, – сказал я.
– Возможно, первое время им будет тяжело. Но впоследствии они адаптируются и займут важное место в обществе. Вы так не думали? Юный, Ди.
– Думаю, это стоит спросить у котов, – возразил я.
– Достаточно ли они образованы, чтобы ответить на столь глубокий вопрос? Расскажу пример, у нас даже низшие рыбы давно заимели равноправие. Многие из них работают на себя. Вот мой прапрапрапрадед имел хозяина, а прапрапрадед уже открывал свое производство после освобождения. Это ли не прогресс?
– Возможно, вы правы. Ну вот и храм Святой Марии, – сказал я.
– Приятно было с вами подискутировать, юный Ди, – сказала рыба, и краб вышел из моей повозки. Он понес аквариум к храму, а я случайно наткнулся на киоск с газетами «Скорость». Там был заголовок «Пожар в паутинном борделе». Меня это заинтересовало, и я отдал человеку-крапиве 25 ун за газету.
Небо было огненное. Солнце отливало красным. Мне было шесть, я смотрел, как отец в форме уходил на войну, которая длилась год. Этот год забрал много жизней, в том числе и его. Он не вернулся. Я каждый день ждал письма, любого известия. И однажды мне сообщили о его смерти. Меня определили в детский дом, отец был моим последним родственником. Маму я не помню, она умерла еще раньше. Постепенно лицо отца стиралось из моей памяти, но я почему-то на всю жизнь запомнил его форму. Темно-зеленая с черными полосами. Ее освещали огненные лучи, это все, что я помню.
В детском доме я познакомился с Одуванчиком и Спектром. Они были единственными, кто хотел дружить со мной. Остальные были злыми, жестокими. Война сделала многих жестокими, даже детей.
А потом сказали, что мы проиграли, и к власти пришли зоркие. Помню, как впервые увидел зорких, их черные кожаные костюмы, длинные клювы. Они часто были с летающими псами, у которых длинная вытянутая морда и тощее тело. Все псы черного цвета, их нюх невозможно обмануть. А вороны зорких казались мне в детстве особенно большими, словно самолеты.
Мы смотрели
