style="font-size:15px;"> После ужина за мной прикатил Женя, и мы поехали в клуб. Ева одолжила мне одно из своих умопомрачительных платьев – сиреневое с открытой спиной и низким вырезом, обтягивающее и короткое. Я чувствовала себя голой, но помнила напутствие Евы: «Ты должна показать своему парню, что малолетка Полина тебе не конкурентка!»
Всю дорогу до клуба я не могла перестать думать обо всем, что происходило дома. Мы с Евой постоянно обсуждали нашу сестру. Иногда мне казалось, что Ева ее уже ненавидит. И чем больше было всех этих разговоров о поступках Полины, тем больше помоев мы на нее выливали.
Отправить ее в лагерь подальше было моей идей. Но сегодня, увидев, какой грустной и тихой стала Полина после нашего подарочка, мне вдруг стало до того тошно… Лежа перед сном в темноте и тишине, я ощущала страшную пустоту внутри, как если бы из меня выкачали все внутренности и внутри не осталось ничего, а я лишь оболочка, пустая-пустая.
Я посмотрела на профиль моего парня. Женя был особенно хорош в белой рубашке, такой серьезный и взрослый. Но почему-то сердце, как раньше, не екнуло и не запрыгало в груди. Я почувствовала раздражение. Он так безмятежен, будто все как раньше, будто он не торчит часами в гараже с моей сестрой. Это я Еве говорила, что во всем виню Полину, а на самом деле себе врать тяжелее. Женя не виноват? Виноват! И это хуже всего!
Мы подъехали к клубу, где уже собралась молодежь. Мне не хотелось танцевать, пить и смеяться. Но я делала это, как велела Ева и как задумала сама. Моей тактикой было спокойствие: сделать вид, что не схожу с ума от ревности и не замечаю ничего подозрительного. И Женя вел себя соответственно. Как я от него ждала. Так почему же мне настолько плохо?
Мы танцевали под «Nothing Gonna Change My Love For You» Джорджа Бенсона, и Женя шепнул мне:
– Ты потрясающе выглядишь!
На миг меня захлестнули чувства, показалось: у нас все как раньше… И, как пелось в песне, ничто не в силах изменить его любовь ко мне!
Мы целовались, я крепко обнимала его за шею, мысленно твердя: «Он мой, мой, только мой!» Я слишком долго добивалась его внимания, чтобы вот так просто отдать без боя. И кому? Родной младшей сестре! Никогда!
Но песня закончилась, объятия разомкнулись, и вернулось тревожное чувство безысходности.
Я танцевала за ночь еще пару раз с разными парнями, но ни с кем толком не поговорила. Пора было признать, что ссора с сестренкой выбила меня из колеи, я ни о чем не могла думать.
Полина для меня всегда много значила. Я нянчилась с ней, когда мама с утра и до позднего вечера работала. Кормила, одевала, гуляла, мы играли, читали книжки, учили алфавит. Я провожала ее в школу, встречала после уроков и бежала на перемене с ней домой, чтобы за десять минут довести, подогреть суп, а затем снова бежать в школу. Конечно, я и для Евы многое делала, но Ева была старше, и потом все-таки они были очень разными. Независимой Еве, казалось, никто не нужен. А Полина сама тянулась ко мне, бежала с любой своей бедой. Кто бы мог подумать, что однажды она сама станет моей бедой. И я не понимала, чье предательство – сестры или парня – ранит
