ещё жалобнее запросил парашютик.
– Кар-раул, как нет вр-р-ремени! – ответила Ворона и энергично замахала крыльями.
Парашютик остался один. Он всё быстрее и быстрее приближался к земле.
Стало темнеть. Дневные птицы, бабочки, мошки устроились на ночлег, а вот ночные – выбрались из своих домов.
Навстречу летел мотылёк. Он был совсем не такой красивый, как Бабочка из прекрасного сада: тельце мохнатое, а усы – словно две еловых ветки, усыпанных хвоинками. Цвет крыльев скромный: коричневый, однотонный, неброский. Да и характер у мотылька, видимо, был совсем другой.
– Разлетались тут! – заворчал он. – Ну каждый, кому не лень, в летающие лезет! Скоро будет ни проехать, ни пройти, ни пролететь! – будто бы сам с собой, но достаточно громко, чтобы его было слышно, проговорил Мотылёк.
Напоследок презрительно фыркнув, Мотылёк улетел.
В свете последнего лучика солнца наш парашютик увидел высокую сосну, а в ней дупло. «Ну и ладно! – подумал он. – Всё равно не спущусь на землю! Буду жить в этом дупле – всё-таки к небу поближе!»
Парашютик залетел в дупло сосны. И обнаружил, что место уже занято. В дупле жил Совёнок.
– Привет! – сказал он Совёнку.
– Угу! – ответил Совёнок.
– Приютишь меня здесь?
– Угу! – снова проговорил Совёнок.
– Спасибо! Я тебе совсем не помешаю. Видишь, я такой маленький – много места не займу.
– Угу! – в третий раз проугукал Совёнок и вылетел из дупла на охоту.
«Ну вот и познакомились…» – с разочарованием подумал парашютик.
Ему хотелось, чтобы Совёнок был более разговорчив. Да и внимания гостю можно было бы побольше уделить
Но Совёнок вовсе не был невежей или букой. Просто он… совсем не видел пушинку одуванчика – слишком маленькой та была. А угукал он просто так, себе под клюв.
Так они и зажили. Совёнок днём спал, а ночью вылетал на охоту. Парашютик же, наоборот, ночью спал, а днём маялся от безделья и скуки. Ни поговорить с кем-то, ни на солнышке толком погреться, ни дождевых капелек попить.
Всё чаще и чаще он стал подбираться к краю дупла и смотреть… не на небо, нет. На землю. Он видел, как росли цветы, как распускались их бутоны, а потом созревали семена и падали на землю, чтобы дать жизнь новым цветам… Бабочки пили нектар, ласково перебирая тычинки; жуки пели им бравые марши, а комары вызванивали что-то душещипательное… Жизнь кипела, переливалась через край. Все были заняты делом и счастливы от того, что каждый на своём месте и живёт своей жизнью.
И только будущий одуванчик оставался не у дел. Он буквально застрял между небом и землёй. Существование его было бесцельным, а потому скучным и безрадостным.
И вот в один из дней парашютика взяла такая тоска, такая тоска… И то, что он раньше отвергал, показалось ему высшим счастьем – расти на земле, цвести, давать жизнь новым
