ему чин камер-юнкера и приблизил его ко двору в основном лишь для того, чтобы иметь возможность лицезреть его не менее знаменитую жену, – прелестницу Натали.
– Русский?! – почему-то удивился Холмс, – всемирно-известный? Натали? Странно. Никогда не слышал ни слова об этом!
– Тут нет никаких причин для беспокойства, Холмс. Если вы, оберегая от засорения свой гениальный мозг, каким-то непостижимым для меня образом умудряетесь не знать даже кто такой Николай Коперник – и что Земля круглая, то и отсутствие всякого представления об этом величайшем русском поэте, вам тоже вполне простительно.
– Его имя, Ватсон? Может быть, я тогда его вспомню?
– Пушкин Александр Сергеевич.
– Как, как? – я не понял последнего слова? – При этом Холмс изобразил на лице гримасу полного недоумения и даже некоторой брезгливости, – Сер-ге-е-выч, – по складам, с трудом заставив себя сделать ударение на последнем слоге, медленно повторил он. – Этот, их совершенно варварский обычай ставить ударную гласную, где придется, даже и в самый конец некоторых слов, буквально выводит меня из себя. Такое беспардонное отношение к своему родному языку не доведет их до добра. Попомните мое слово, Ватсон, эту огромную и несчастную страну ждут впереди великие потрясения…
– И, тем не менее, – Холмс опять вернулся к основной теме, – что же это все-таки за книжица, Ватсон? Как называется? О чем? Что-то, наверняка, философическое. Эти русские через один – сплошные философы.
– А вот и нет! Тут Холмс, ваша хваленая дедукция вас подвела. Никакой философии. Просто обычный случай из жизни, правда, не совсем ординарный. А сочинение называется так… – я несколько замешкался, ища наиболее адекватный перевод этого карточного термина. – По-английски это должно, наверное, звучать как «The Queen of spades» или что-то в этом роде. Тут я полный профан. Вы же знаете, Холмс, я никогда не брал в руки карты. Гольф или, этот снова входящий в моду биллиард, где нужна крепкая рука и верный глаз, – вот настоящий спорт для истинного джентльмена!
– Подождите, подожди! Я что-то не совсем вас понял, как это – «в переводе»? – Холмс быстро вскочил со своего кресла, в два шага, оказался рядом со мной и тут же вернулся обратно. Теперь моя книжонка была уже в его руках, а лицо выражало крайнюю степень удивления. Я никогда даже не видывал его таким. И кокаин, как вы догадываетесь, был здесь уже совершенно ни при чем. Он поворачивал тоненькую брошюрку и так, и эдак, перелистывал ее, с удивлением глядя на непонятный ему текст, обнюхивал снаружи, и заглядывал внутрь, снова смотрел, изумляясь, на ее обложку…
– Ватсон! – с какой-то хрипотцой в голосе обратился он ко мне, обретя, наконец, дар речи, – Ватсон! Вы что умеете читать на этом жутком, тарабарском языке???
– Да, – скромно отвечал я, стараясь не показать ему, как мне приятно это его неподдельное восхищение моей персоной. По-видимому, это было то единственное достоинство, которое
