чувство. Такое трепетное и живое, с маленьким пульсирующим сердцем, что всё сознание невольно умилилось и замешкалось. Так я очутилась наедине с неведомым.
Как клубок дорогих нитей, жизнь разматывала передо мной новые возможности. Я просто принимала, не задумываясь, кружась внутри развивающихся событий. Часто ли мы пытаемся их осмыслить на ходу? Я не пыталась, я просто жила. Уже в первые летние месяцы свобода внутри меня показывалась в манерах, взглядах, осанке, даже новых стихах, которые зимой совсем не писались.
Неизбежное случилось не сразу и не так, как мне грезилось. Впервые взлетев на большом самолете, я загадывала желания, одно за другим, соскучившись по счастью. Даже если я сотней слов опишу, что творилось тогда в моей душе, не будет виден масштаб. Слова будут слишком лёгкими, чтобы что-то обозначить, слишком эфемерными, они не коснуться реальности. Между беспрерывным монологом чувств и обстоятельствами действительности такая тесная связь, что одно без другого ни о чем не скажет. Обстоятельства же мои были таковы: пять лет замужества и два года материнства, которые должны были стать основой моего отношения к жизни, существовали где-то отдельно от меня. Мне по-прежнему верилось в возможность одиночества и независимости. Тем не менее материнские повадки как врождённые рефлексы стали частью моей натуры. Я думала, что такие вещи не украшают женщину в глазах посторонних мужчин. Но оказалось, наоборот. Эта мягкость, нежность и самоотверженность придают особый оттенок каждому движению. Это завораживает и пленяет мужчину…»
3
– Лена! Мы это сделали! Юхууууу! Наша первая заграница, ты веришь, веришь в это?! – она бросалась на шею сестре, которая едва удерживала на руках годовалую дочь, две сумки с детскими игрушками и рюкзак с диетической едой и пледом.
– Даааааааааа! – всё-таки выдавила из себя сестра. – Держи ребёнка крепче, а то оба упадёте!
Выход из самолёта – в солёный предгрозовой плотный воздух, как высадка на луну. Всё, нет больше ничего, что было «до», мы существуем здесь и сейчас. Чувствуй! Запоминай! Дыши, глубоко и размерено. И улыбайся.
– «А ты танцуй, дурочка, танцуй! И улыбайся…» Ну ты только посмотри, Лена! Какой кайф. Там же море, вон. Оно даже в воздухе, Чёрное море! – эйфория, конечно, состояние не продолжительное по времени, но её «заклинило» прилично. И в машине, и у гостиничного домика, и поздно вечером у бассейна, и ночью, дыша духотой под потолком на втором этаже двухъярусной кровати, она всё никак не могла перестать улыбаться. Ах, дурочка моя, «тебе это, действительно, идёт…»
Первые же утренние лучи болгарского солнца высушили отсыревший за ночь песок и прилегающие курортные территории. Море! Всем хотелось скорее увидеть море. Рвались идти к нему ещё ночью, но ливень, усталость и дети. Здесь надо немного расширить экран нашего повествования, чтобы вы смогли бы
