аттракционах, передразнивали обезьян и ели сладкую вату. Этот снимок сделал кто-то из незнакомцев, поэтому кадр получился чуть кривой, и у отца были обрезаны ноги, но Аню это не особенно беспокоило. Это все равно был самый любимый ее снимок.
Конечно, все это было еще до появления Леры, этого инопланетного монстра. Первое время, когда они только познакомились (И зачем папа вечно ходил на все эти художественные выставки? Что он вообще нашел в размазне под названием «современное искусство»?), Аня проводила прежде такие долгожданные выходные у соседки. У той было три недружелюбных собаки-мопса и запах нестираных носков по всей квартире. Тетя Даша, похожая на изюмину-переросток, с немощными ручками и ножками-спичками, каждый раз смотрела на Аню неодобрительно, словно девочка к ней сама напросилась. Старушка цокала языком, приклеивала синеватые ладони к бокам и мотала головой, как припадочная.
– Цени! – назидательно говорила она. – У тебя есть отец, и мать живая, хоть и пошатущая. Тебе есть где спать. Ешь вон каждый день. Теплая курточка есть. Даже, – она всего на мгновение отрывала руку от тела и вздымала вверх длиннющий указательный палец, – ВЕЛОСИПЕД!
Этот велосипед тенью висел над Аней, угрожающе поскрипывая гусеницей и поигрывая колесами, как мышцами. Тетя Даша вспоминала своих собственных родителей и блокадный Ленинград.
А она, Аня, неблагодарная! Две руки, две ноги, а все ищет чего-то, кого-то; все спрашивает у мира: «Кто я, зачем здесь?» Пытается задавать вопросы и раздражается, не получив ответов.
«Куда уходит отец? Я ему что, теперь не нужна? Почему он оставляет меня у этой противной тети Даши, хотя она лет тридцать уже никакая не „тетя“, а ходячая мумия? Сколько времени еще нужно вот так терпеть, чтобы все вернулось на круги своя? Или что, уже не вернется?…»
Был еще один невысказанный вопрос, менее важный, но тоже повисший в воздухе нахмурившейся тучкой: «А велосипед-то куда можно сдать, чтобы меня им больше не попрекали?»
Потом, в один прекрасный день, отец пришел с работы и сказал, что в выходные они повеселятся. Это был День города, и погода обещала быть хорошей.
Тогда они и познакомились. Отец сиял от радости, представляя Ане свою двадцатидвухлетнюю подружку. «Молодая художница, очень перспективная, надеюсь, вы подружитесь».
Только ближе к концу прогулки он ненадолго отвел Аню в сторону, притворившись, что хочет купить ей мороженое и не знает, какое выбрать. Лера сидела на лавочке, чинно, как в школе благородных девиц, сложив ручки на коленочках и рассматривая мертвого голубя с кишками наружу.
– Ну как тебе Лера, понравилась?
Отец чуть вспотел, не зная, чего ожидать, – радости или неодобрения. На широком лбу выступили бисеринки пота, губы нервно задергались.
– Нормально… – начала было Аня, не в силах сказать ничего другого, чтобы не расстроить папу.
Еще пару
