в конце марта ввели в обиход ЧЛВ, часы личного времени, со стодвадцатичасовым циферблатом. До этого время у них измерялось только делами. На последнем НТС главкибернетик Люся Малюта доложила, что по объему работ в январе они сделали столько, сколько в однородном времени успевают за год; в феврале, поднявшись выше, осилили работу двух с половиной лет, в марте – шести. То есть всего за квартал вышло без малого десять лет. Хоть юбилей празднуй, НПВ-юбилей. «Ну, это время характеризует число рабочих смен в наших сутках и длительность этих смен, – думал Пец. – А сколько я накрутил за эти месяцы? Годика два-три, не меньше… Да и что есть время?» Лишь в том и сохранил Валерьян Вениаминович календарный счет дней, что соблюдал обычай обедать, ужинать и ночевать дома. «Дом есть дом, семья есть семья, я не мученик науки, а ее работник», – в этом принципе было и упрямое самоутверждение, и стремление не дать себя целиком увлечь потоку дел, хоть немного отдаляться для взгляда со стороны.
Машина везла его по окраинным улицам, еще недавно тихим и опрятным, а теперь разбитым и запруженным грузовиками, автоцистернами, самосвалами, тягачами. Тонкий асфальт улочек не был рассчитан на нагрузку, которую ему довелось выдержать, когда развернулось строительство в Шаре; сейчас он являл жалкое зрелище. Заезжены и изухаблены были даже тротуары, лихачи пробирались по ним, когда возникал затор. Стены частных домиков, не защищенные палисадниками, были заляпаны грязью по самые окна.
Поток машин нес в Шар горы бетонных плит, чаши раствора, звенящие пучки швеллеров, труб, арматурных прутьев, мешки цемента, доски, сварные конструкции, ящики и контейнеры, на которых мелькали названия городов, заводов, фирм (и на всех значилось: «Получатель НИИ НПВ, Катагань»), железобетонные фермы, стены с оконными проемами, балки и плиты перекрытия; в фургонах Пищеторга в зону везли продукты, на прицепных охраняемых платформах тянули какие-то накрытые брезентом устройства. Над домами и деревьями стоял надсадный рев моторов, в приоткрытое окно «Волги» лез запах дизельного перегара; Пец поднял стекло, вздохнул: проблема грузопотока в НПВ начиналась здесь.
«Проблема грузопотока… Проблема координации… Проблема кадров и занятости… Проблема связи и коммуникаций… Проблема максимальной отдачи… Проблема размеров и свойств Шара… Можно перечислить еще с десяток – и все они то, да не то, все части главной проблемы, которую я не знаю. как и назвать! Разве только: Проблема НПВ-мира и НПВ-жизни – в духе той „тронной“ речи».
Кончились домики Ширмы, машина вышла на бетонное шоссе; водитель наддал, но тотчас сбавил скорость: полотно тоже было разбито, по нему впритирку шли два встречных потока – возможности обогнать не было.
– На вертолет вам надо переходить, Валерьян Вениаминович, – сказал шофер, – вон как Александр Иванович. Его машина около Шара и не появляется, на вертодроме дежурит…
– Ну, Александр Иванович у нас вообще!.. – отозвался Пец. – А я скоро на пеший ход перейду, врачи советуют.
«А доставку грузов действительно надо
