и один – в люльке у большого настенного рисунка.
– Вы мне не показывайте, я не о смене спрашиваю. Сколько у вас всего сотрудников?
– Сто двенадцать.
– Вот, пожалуйста! А на монтажных площадках я не встретил ни одного. А вы знаете, что отделочники на 54-м уровне в недоумении: где что настилать, как облицовывать? А что на 36-м вместо рифленых прутьев пустили в арматуру гладкие, тоже не знаете? Может, вы не знаете, что это ухудшит качество сцепления бетона с решеткой?.. Это знаете? Так почему в такие вещи должен вникать главный инженер? От кульмана оторваться боитесь?..
И пошло, и пошло.
Зискинд отбивался подходящими к случаю репликами, соглашался, обещал – но в темных глазах его блестел какой-то упрек. Наконец он не выдержал:
– Ну и аспид же вы, Александр Иванович!
Это было сказано с такой горечью, что Корнев опешил:
– Здрасте, это почему я аспид?!
– Ну а кто? Этой ночью мы с вами исполнили такое дело. Вместе замышляли, рассчитывали, организовывали. И было родство душ у нас, чувство локтя, как в бою. А теперь все забыто, и вы меня драите, как Витю.
Александр Иванович на секунду сконфузился: да, верно, забыл. Забыл, потому что после того дела вложил всего себя в еще одно – не проще и не легче.
– Ах, Юра, – он взял архитектора за локоть, – мы с вами провернем еще не одно сильное дело, не раз испытаем родство душ, боевое товарищество. А по площадкам наверху – прошвырнитесь!
6 апреля, 10 час 34 мин 5 сек Земли
На уровне К7,5: 6 + 3 апреля, 7 час 21 мин
Когда Корнев опустился в приемную, место Нины Николаевны, окончившей свой день, занимала другая секретарша – Нюсенька, девятнадцатилетняя девушка с кудряшками, нежным цветом лица и пышноватыми формами. При виде главного инженера серые глаза ее заблестели. Корнев взял сводку за последние часы, папку с накопившимися бумагами, велел сразу предупредить о появлении Пеца и направился к себе.
– Хорошо, Александр Иванович, – сказала вслед ему Нюся, и голос ее содержал гораздо больше интонаций, чем того требовала фраза.
Кабинет у главного инженера был точно такой, как и у директора, – вплоть до стопки постельного белья на диване у глухой стены. Здесь было чисто, прохладно, неуютно. Александр Иванович некоторое время стоял посредине, осматривался – отвык. Как-то само собой у них с Валерьяном Вениаминовичем распределилось, что тот больше ведал нижними уровнями башни, зоной и внешними делами, а он – верхом; верхними же уровнями из кабинета не поуправляешь.
Он сел в кресло, откинулся, потянулся. Вникать в бумаги не хотелось. Вид Нюсеньки почему-то напомнил тот разговор наверху о молодой жене бригадира Никонова с моралью о благотворном влиянии Шара на укрепление семьи. И Толюня так стремился домой, едва с крыши не сиганул… У кого укрепляет, а у кого и не очень. Он тоже не прочь провести сегодня вечер и ночь дома – но не выйдет. Не потому что дела, не раб он делам; просто у Зинки
