брови, словно потешаясь.
– А ты… ты… долговязый!
Снова ткнула пальцем ему в грудь. Сильно и, надеюсь, больно. Даже желтый лак с ногтя чуть не отпал. Могла бы – ввинтила ему этот палец прямо в мозг, будто саморез.
– Метр с кепкой.
Мои глаза полезли из орбит. Ах, вот ты как, значит!
– Дядя Степа!
Он оставался совершенно невозмутимым. И продолжал насмехаться, глядя с высоты своего роста.
– Мелочь пузатая.
– Гулливер!
– Карлик.
Чуть не задохнулась от возмущения.
– Верзила! – И топнула ногой.
Нагнулся ко мне, еле сдерживая смех.
– Крошка. – Сказал это почти ласково, приблизившись к моему лицу на расстояние, показавшееся почти критическим. Меньше двадцати сантиметров от моего носа.
– Жердь! – Наверное, с таким бессилием и отчаянием гавкала бы Моська на слона.
– Все, сдаюсь. – Он рассмеялся, прижимая мое пальто к своей груди. – Я куплю тебе новое. Хорошо?
– Пошли, – радостно указала я в сторону дороги. – Тут недалеко есть магазин.
– Не сейчас, – замялся незнакомец.
– А что такое? – усмехнулась я. – Мамину карточку дома забыл? Вот печалька-то, а!
– Я что, похож на маменькиного сынка? – Вопросительно склонил голову.
– Еще как! На зажравшегося прожигателя жизни похож.
– Я? – Кажется, он не верил моим словам.
– Да. – Я сложила руки на груди. – На ленивого, наглого и хамоватого прожигателя жизни. Вот.
– Сдурела.
– Я? Ты – сдурел!
– На себя посмотри. – Вздохнул устало и в который уже раз покачал головой. – Козявка, а материшься, как слесарь.
– Лучше сам посмотри в зеркало. Ты попал в плен к татуировщикам? Или просто уснул на свежем граффити? А? – Я гордо задрала подбородок. – Тебе еще и придется идти сейчас по улице, как бомжу. Вон, смотри, задница вся в краске. Спина – та же фигня.
– Нормально я выгляжу, – даже не собираясь рассматривать свои тылы, заявил незнакомец.
– Скажи это своему отражению в зеркале. – Я закатила глаза. – Часто будешь повторять и сам поверишь. А пока у тебя такой видок… с которым в приличное место вряд ли пустят.
– Ну тебя, – почти обиженно произнес он, поджав губы.
Мне хотелось развернуться и уйти, но вперед полезла дерзость. Эта суриковская неконтролируемая дерзость размером с целую планету, которая всегда спасала в любой непонятной ситуации.
– Гони мне бабки за новое пальто!
Смело. Нагло. Почти круто. Молодец, Сурикова, просто молодец.
– Не, я уже передумал, – прищурился незнакомец. Тоже не лыком шит, оказывается. – Скамейку не я красил, тебя тоже насильно не усаживал.
– Вот так, значит. Да как скажешь! – Развернулась
