не обязана ходить на Ваши занятия, – ответила я.
– Как бы, не звучало, прискорбно, но обязана, Хлоя Рикман. И ты будешь ходить: хочешь ты этого или нет.
– Не заставите.
– Я и не собирался заставлять тебя, – он опустил свою руку с моего плеча, – Пойдём со мной.
И я пошла за ним. Не знаю: почему… Но я пошла.
Мы подошли к классу. Вокруг толпились мои одноклассники. Мистер Ремон встал посередине толпы и громко произнёс:
– Сегодня у вас не будет музыки. Я уезжаю на семинар.
В коридоре закричали: «Ура! Домой! Класс!»
И все разбежались. Я, было, тоже хотела сбежать, но Мистер Ремон схватил меня за шиворот от кофты и сказал:
– А ты постой. Со мной пойдёшь.
– Но Вы же на семинар уезжаете…
– Да, но через часа три, примерно – он открыл дверь ключом.
Мы вошли в пустой класс.
Он, как обычно, кинул на рояль папку с нотами и уселся.
– Присаживайся рядом, – сказал он.
Я уселась рядом.
– Почему ты пропускаешь мои занятия, Хлоя?
И тут я опешила.
– Я…, – стала заикаться, – Я…
Он молчал и ждал ответа.
– Просто музыка – это не моё!, – выдавила из себя я.
– С чего ты это взяла?
– Ну… Помните тот случай… В начале ноября…?
Он улыбнулся.
– Да, помню.
– Я думаю, что меня вырвало из-за музыки, – тут уже твёрдо сказала я.
Он снова улыбнулся.
– Хорошо. Тогда, давай проверим?
Он взял папку с нотами, вытащил листок, это была «13 Симфония» Баха и уложил на подставку.
– Приступим, – сказал он, – Если тебя сейчас вырвет, то ты можешь не ходить на мои уроки, но если – нет, то, чтобы я даже и не задумывался о том, тут ты или нет. Потому, что ты будешь – тут, на моих уроках. Идёт?
Я кивнула и тихонька произнесла:
– Да, Мистер Ремон.
Он начал играть. Сначала медленно и плавно, затем набрал тембр и изредка поглядывал на меня. Я сидела рядом, свесив ноги, которые не доставали земли с пуфика. Всё, что происходило, казалось мне странным. Я слышала не только то, как он играет, но и движение рук, его пошёрпывание ботинком… Я слышала то, как он дышит. И то, как мнется его накрахмаленная рубашка, когда он двигается. И снова это странное состояние опустошённости. Живот не крутило, нет, но голова побаливала в височных долях. Класс был полностью пустой, серые стены, железные парты и рояль из тёмно-коричневого дерева. Небольшой стул и тёмно-синий с обивкой пуфик. Рабочий стол неподалёку также железный, но в два раза больше, чем остальные парты. Мистер Ремон так красиво играл, что мне захотелось научиться играть также. А ещё когда он улыбался, мне хотелось улыбнуться ему в ответ. Однако если я улыбалась,
