чтобы понять это, необходимо принять то отношение к ритуалу, которое разделял Топоров. Во многом оно было сформулировано Мирча Элиаде как понятие о постоянном Возвращении к Истокам, ко времени Начал, когда в определенный миг пришедший в упадок мир должен быть уничтожен в огне обряда и возрожден, не как новый мир, а как тот Изначальный и утраченный.
«Чтобы воспроизвести акт творения в ритуале, необходимо уметь найти центр мира и тот момент, когда профаническая длительность бездуховного и безблагодатного времени разрывается, время останавливается и возникает то, что было „в начале“, в творящий „первый раз“» (Топоров, О ритуале, с.16).
Как найти этот центр мира?
Его надо просто создать, утвердив его в сердце своем, как средоточие чувств, мыслей и сил. Мы можем обратиться за описанием такого средоточия к Ригведе.
«В любом случае, даже оставляя временно в стороне некоторые дополнительные детали, не приходится сомневаться что vedi- здесь обозначает некий важный, в известном смысле центральный, ритуальный объект, на котором совершается священноотмеченное жертвоприношение, из чего уже с большей долей вероятности можно заключить, что речь идет о жертвеннике, алтаре, предполагающем в основном ровную, гладкую верхнюю горизонтальную поверхность» (Топоров, Др. – инд. Vedi-, с.109).
В действительности, в центре этой поверхности было углубление пальца на три, которое застилалось особой, пропитанной жиром соломой, которая и становилась главным связующим звеном между людьми и богами, поскольку именно она была ложем для бога, соединяющего миры с помощью огня:
«Сидящему на алтаре, любящему (свое) место, прекрасно сверкающему Агни принеси (его) лоно, как расплавленную массу (жира)» (т. ж., с. 110).
Жир, к тому же плавящийся, уже встречался нам ранее в качестве вещества жизненной силы в греческой и славянских мифологиях. Но мифология ведическая позволяет нам пройти глубже в то понятие, которое лежало в основе этого странного словоупотребления. Этот жертвенник оказывается местом, где с помощью огня происходит соединение жира в виде жертвенной соломы, называвшейся barhis, со знаниями и силой.
«В другом месте было показано, что barhis и brahman, обычно и справедливо трактуемый как молитвенная формула или универсальный принцип… этимологически родственны…, обозначая некую функционально важную конструкцию – опору, основание, соединение, что подтверждается и соответствующими данными других индоевропейских языков, восходящими к индоевропейскому *bhel-/*bher-(g» h)„набухать“, „надуваться“, „увеличиваться в объеме“, „возрастать“, „усиливаться“, „укрепляться“.
Пара barhis: brahman задает две основные космогонические координаты (горизонталь и вертикаль и два соответствующих вида движения – распространять, расстилать, рассыпать, с одной стороны, и возвышаться, возноситься, возрастать, усиливаться – с другой) и соответствующие их отражения на ритуальном уровне (жертвенная солома, подстилка и „брахман“ в двух его вариантах с доминирующей идеей
