имевшейся, когда она взялась за работу с энергией. Но отменяет ли наличие силы энергию? Иными словами, сохранит ли высказывание тот же самый смысл, если мы заменим: она взялась за дело с присущей ей силой?
Так и ожидается в виде продолжения нечто, вроде: и переломала все швабры!
Заявив, что энергия предполагает «у субъекта» силы, превосходящие норму, Урысон тут же добавляет:
«Энергией, в отличие от сил, наделены не все люди» (т. ж.).
Одного этого должно быть достаточно, чтобы исследователь насторожился и задался вопросом: если энергия отличается от сил, то что такое энергия? И тогда дальнейшие примеры стали бы описанием явления, которое было подменено понятием «энергия».
«Поэтому наличие энергии является особенностью субъекта, его свойством, чертой его характера, причем эта черта обычно предполагает у субъекта и другие душевные качества – волю, решительность, целеустремленность; ср. Воля, энергия и напористость помогли ему быстро обогнать своих сверстников и сделать очень неплохую карьеру.
Такая энергия не расходуется субъектом в течение дня, количество ее остается неизменным в течение длительных периодов жизни субъекта. Ср. При первом на него взгляде видно, что он сохранил весь пыл сердца и всю энергию молодости (Лесков)» (т. ж.).
Что же это за сила, которая не ведет себя как сила, к тому же еще и легко принимается и узнается в выражениях, вроде: энергия молодости, которая совершенно не сочетается с силой; сила молодости?
Совершенно очевидно, что языковед описывает нечто, отличное от силы и действующее или имеющееся одновременно с силой. При этом Урысон повышает уровень неопределенности, окончательно запутывая себя и читателя еще и тем, что оснащает речь дополнительными неопределенными наукообразными словечками. Но если поверить ее чутью и принять, что количество чего-то, скрывающегося под именем «энергия», расходуется «субъектом» не так, как сила, и остается неизменным в течение длительных периодов жизни, то появляется возможность задаться вопросом: кто такой этот субъект, о котором идет речь?
Первый позыв посчитать, что субъект – это тот же, о ком говорилось в предыдущей главе, посвященной силам. Но вот любопытная особенность, говоря о силах, Урысон говорила о человеке и о теле. А в связи с энергией заговорила о некоем субъекте, которому по общей научной привычке не дала определения. Без определения «субъект» подозревается в том, что он – человек. Но я несколько раз проделывал попытки определить, что может скрываться под этим словечком в его простонаучном использовании. И каждый раз оказывается, что оно означает душу, которую естественник признавать не должен.
И если мое предположение верно, то силы относились к телу (или телам), а вот энергия заменяла нечто, что является принадлежностью души. Душу, по всеобщему заговору естествознания, нужно изгнать из образа мира современного человека. Для этого нужно подменить и все ее проявления. Энергия звучит очень физически,
