он, – видно, погода меняется.
Штабс-капитан Васильев, единственный из всех, нашелся и ответил:
– Судя по приметам, грядут морозы, и значительные притом.
– А в рюмки будем насыпать? – спросил Феликс.
– Рискованно, – сказал доктор. – Он может заподозрить, если Феликс Феликсович откажется пить с ним. Лучше не рисковать.
– А пирожные? – спросил Пуришкевич. – Князь тоже откажется.
– Я не люблю сладкого, – сказал Юсупов. – Григорий знает об этом.
– Следует сделать на столе некоторый беспорядок, – вдруг заговорил Великий князь. – У вас были гости и ушли. А убрать не успели. Разоренный стол вызывает доверие. Одни гости ушли, другие пришли, вы человек гостеприимный, но порядка в доме нет.
Все придвинулись к столу и с облегчением начали разрушать созданную слугами картину – наливали в чашки чай, разворачивали конфеты и оставляли их рядом с блюдцами. Васильев даже плеснул чаю на скатерть и выдержал осуждающий взгляд хозяина дома.
Пуришкевич налил себе мадеры, выпил и потом спросил:
– А вы уверены, доктор, что не успели отравить?
Все нервно засмеялись, смеялись долго, не могли остановиться.
– Пора ехать, – сказал Феликс, самый молодой, но и самый выдержанный и холодный.
Доктор первым перестал смеяться. Еще вчера было обговорено, что он поведет автомобиль, потому что с этого момента ни один из слуг, даже самых верных, допущен к тайне не будет. Кроме доктора, вести авто было некому – у Васильева рука на перевязи, Пуришкевич и близко к машине не подходил – его возили на думском авто. Вот и остался толстый Лазаверт, единственный безыдейный заговорщик. Ему что мертвый Распутин, что живой – было безразлично.
Наверху в кабинете Феликс приготовил доктору костюм шоффэра – кожаную куртку, фуражку с квадратными очками, прикрепленными к околышу, краги. Костюм был тесноват, но доктор не жаловался, ему трудно было подобрать костюм по размеру.
Там же Юсупов облачился в длинную доху и меховую шапку со спущенными наушниками, чтобы скрыть лицо.
Потом в кабинете присели на дорожку. Словно перед долгим и опасным путешествием к Северному полюсу.
– С Богом, – сказал Дмитрий Павлович, словно старший по званию.
Гости втроем остались наверху и приготовились к долгому ожиданию, а князь с Лазавертом сошли во двор, доктор сел на водительское место, а князь стал крутить заводную ручку. К счастью, мотор был славным, английским «Роллс-Ройсом», несмотря на мороз, завелся после нескольких оборотов.
Во дворе осталась вторая машина, Великого князя.
Через несколько минут автомобиль остановился на улице, не доезжая нескольких саженей до дома, а Юсупов пошел к воротам. Там стоял дворник, он не хотел пускать Феликса, но тот сказал, что господин Распутин его ждут и велели прийти с черного хода, чтобы не беспокоить агентов охранки.
Дворник не узнал князя, на что тот и рассчитывал,
