суждением. Бог, конечно, ее любит, но это ведь его обязанность. Хотя, наверное, даже Бог любит Чарльза больше… Потому что создавать Чарльза ему было намного интереснее, чем ее, Лауру.
«Но я-то могу любить себя, – утешилась она, поразмыслив, – и больше, чем Чарльз, мама, папа и другие».
После этого Лаура стала еще бледнее и тише, еще незаметнее, чем прежде. И такой послушной и примерной, что даже няне было не по себе. Она поделилась с горничной своим страхом, что Лауру Господь может «прибрать» еще в детстве.
Но умер все-таки Чарльз, а не Лаура.
– Почему вы не заведете ребенку собаку? – неожиданно спросил отца Лауры его ближайший друг мистер Болдок.
Вопрос озадачил Артура Фрэнклина. К тому же он был задан в самый разгар их горячего спора по поводу значения Реформации.
– Какому ребенку? – недоуменно спросил он.
Мистер Болдок кивнул большой головой в сторону Лауры, сосредоточенно занятой игрой. Она кружила на воображаемом велосипеде по газону, то появляясь из-за деревьев, то вновь скрываясь за ними. Все движения ее были осторожны, ни о какой опасности или несчастном случае не могло быть и речи. Лаура была очень осмотрительным ребенком.
– С какой стати! – воскликнул мистер Фрэнклин. – От собак одни неприятности. Влетают в дом с грязными лапами, портят ковры.
– Собака, – провозгласил мистер Болдок менторским тоном, способным вызвать почти у каждого собеседника раздражение, – обладает удивительным свойством повышать самооценку человека. Человеческое существо для собаки – это бог, которого она почитает, и не только почитает, а еще и любит, несмотря на плачевное состояние нашей цивилизации. Имея собаку, человек чувствует себя более значительным и сильным.
– Хм, – усмехнулся мистер Фрэнклин. – И вы считаете это добродетелью?
– Нет, конечно, – ответил мистер Болдок. – Но у меня есть неисправимая слабость – я люблю, когда люди счастливы. Вот и Лауру мне хочется видеть счастливой.
– Лаура совершенно счастлива. К тому же у нее уже есть котенок.
– Ну это совсем не то же самое. И вы, если дадите себе труд подумать, это поймете. Но в том-то и беда, думать вы не желаете. Чего, к примеру, стоят ваши соображения о состоянии экономики в период Реформации! Неужели вы хоть на мгновение могли предположить…
И они снова принялись бурно спорить, получая от этого огромное удовольствие.
Однако в сознании Артура Фрэнклина осталось смутное беспокойство. И вечером, зайдя в комнату жены, где она переодевалась к обеду, он вдруг спросил:
– А с Лаурой все в порядке? Она здорова, счастлива?
Жена удивленно подняла на него голубые глаза, красивые васильковые глаза, такие же, как у их сына Чарльза.
– Дорогой! Ну конечно, с Лаурой все в порядке. У нее даже капризов не бывает, как у большинства детей. Мне никогда не приходится из-за нее нервничать. У нее все хорошо во всех отношениях. Такое счастье! –
